Шэрон Мэтис - Возвращенная любовь

Вместо этого он лег вчера спать с чувством вины. Он давил на Кару. И знал это. Книга, цветы, свидания украдкой на чердаках, в темных углах, в машине, соблазняющее сексуальное давление, напоминание о том, как хорошо им было бы вместе. Он хотел ее, но не просто в своей постели, а постоянно в своей жизни.

Уолт косвенно намекнул на то, в каком состоянии была Кара в период развода. Ее уверенность в себе расшатана неудачей в браке. И Крэйг хорошо знал, что она все еще была уязвима.

Рискнуть повредить ей, несмотря на то, что он любил ее и верил, что примирение возможно, было бы более чем бессовестно. Он должен замедлить темп и притормозить их обоих. Прошел всего месяц, и Карен не могла поверить ему так быстро.

Шагая к дому, Крэйг поклялся про себя, что это будет милый, легкий, спокойный ленч для Карен. Они поговорят. И ничего больше. Он должен быть джентльменом. Никакого подталкивания и давления. Все следы давления изгнаны из его характера, и гормоны под крепким замком.

Он шагнул через две ступеньки на порог своего дома. После развода Карен и дети остались в "их" доме. Крэйг купил первый же дом, который продавался по соседству — старый, тесный и неудобно спланированный. Решающую роль в этой покупке, так считал тогда Крэйг, была потребность жить ближе к детям. Он не осознавал тогда, что в этом было и подсознательное желание быть поближе к Карен. Но это было так.

Он толкнул переднюю дверь, зовя ее по имени. Ранее, по телефону, Карен сказала, что ее шеф уехал на целый день, так что она легко найдет время забежать в китайский ресторан и взять ленч с собой, что было очень кстати, потому что у него все утро не было минуты перевести дыхание.

Карен не ответила сразу. Он хотел было позвать ее снова, когда заметил ее туфли. Высокие каблучки, черные с белыми носками, лежали рядом на его сером ковре, как близнецы. Серо-стальной ковер был такой же простой и темный, как вся его гостиная, оживляемая только детскими электронными игрушками. Только они украшали комнату. Радиосистемы, телевизор с огромным экраном, компьютер и стол с дискетами, "мышью" и прочими принадлежностями — все это было куплено для детей. Крэйг почти не бывал в этой комнате.

Дети всегда оставляли после себя хаос. Джулия оставила пленку, лак для ногтей и голубой свитер. Все это еще лежало на сером диване. Футбольное снаряжение в углу, старые школьные сочинения, темные очки принадлежали Джони Джэйкобу.

Крэйг все это видел, но взгляд его уперся в красный шелковый жакет, небрежно брошенный на единственное кресло.

Проходя дальше, он наткнулся на другой предмет одежды в холле между гостиной и кухней. Изящное, тонкое, строгое черное платье. С длинными рукавами и высоким воротничком. Платье для офиса. Ничего соблазнительного. Кроме того, что хозяйки в нем не было. Оно лежало на ковре.

Крэйг открыл было рот, чтобы позвать Карен еще раз, но спазм, появившийся в горле, заткнул его голосовые связки. Он прочистил горло, но состояние не улучшилось.

Он сделал осторожный шаг к кухне и тут же услышал, как она напевает про себя. Повернув за угол, он ее увидел. Кухня была узкая и длинная, с терракотовым кафельным полом, кремовыми стенами и островным баром, разделявшим комнату. По утрам он пил кофе за кухонным столом, но сейчас все было завалено почтой, чертежами и инструментами, неразобранными вовремя. Ел он обычно у стойки бара.

— Крэйг!

Карен обернулась на его шаги. Она быстро поднесла руку к горлу, когда заметила его.

— Ты меня напугал! Я не слышала, как ты пришел.

Ее усмешка была милой и приветливой. Ничто не предполагало, что происходит что-то необычное.

— Если тебе не понравится ленч, сам будешь виноват. Ты опоздал.

— Я… э-э… ничего не мог поделать.

Спазм все еще стоял в горле.

Она показала на еду, стоящую на стойке.

— Я сказала, что зайду к китайцам, но это мне показалось проще. Не нужно ни разогревать, ни готовить, ни мыть. Все, что нужно — это бумажные тарелки и руки.

Все это была еда для пикника, где едят руками. Свежие креветки, белые и холодные, с коктейльным соусом. Маленькие треугольные сандвичи, каждый на один укус. Искусно выложенные на блюде овощи, в том числе сердцевинки артишоков, его любимые. Зубочистки. Ничто не требовало вилок. Даже маленькая стеклянная чаша в середине стола, наполненная пьяными вишнями.

— Это выглядит… прекрасно, — выдавил он наконец.

— Так забавно было все это собирать. Единственная проблема в том, что есть руками несколько неопрятно. Ты-то в своем доме и всегда можешь переодеть рубашку, но я-то лишена такой роскоши.

Ему очень трудно было оторвать взгляд от чаши с вишнями, но Карен, очевидно, пыталась логично и разумно объяснить ему, почему она сняла деловой костюм. Он отлично понимал, что она не могла рискнуть появиться в офисе с пятном от соуса на платье, а такая еда действительно неопрятна.

— Садись, садись, — пожурила она его.

— Не знаю, как у тебя, а у меня было адское утро. Мне решительно нужен час, чтобы положить ноги повыше. Вторая половина дня, кажется, будет еще хуже.

Она дала ему смешной отчет об утренних событиях, вспоминая анекдоты, которые заставили его смеяться. Он сел на табурет у бара, благодарный судьбе за этот ощутимый контакт с реальностью, и подпер рукой подбородок. Карен прошелестела мимо него. Появился чай со льдом и с лимоном.

— Куда ты кладешь салфетки? Я ничего не могу найти в этой кухне.

Но она нашла салфетки и прошуршала мимо него снова. Он уловил запах ее духов, острый, экзотический и тревожный. Чрезвычайно тревожный. Она никогда не душилась так раньше, по крайней мере, не при нем.

— Теперь… — она нахмурила лоб.

На две секунды она приостановила свои быстрые движения и уперла руки в бедра.

— Что нам еще нужно? А, знаю, знаю. Я кое-что забыла…

Она ответила на его взгляд, но очень коротко. Крэйг предположил, что у нее не хватает духу выдержать его взгляд долго.

На ней была комбинация и чулки. Технически комбинация прикрывала ту же территорию, что и ее обычное, практичное и скромное белье. Только прикрывала совсем иначе. Комбинация была черная, шелковая, фестончатый край достигал середины бедра. Бретельки совсем тоненькие. Изящная блестящая ткань облегала ее фигурку, опускаясь низко на груди и обрисовывая линию бедер. Она не носила лифчика. Соски, твердые, как розовые бутоны, четко вырисовывались сквозь тонкую ткань. Глядя на маленькие выпуклости на бедрах, он предположил, что она надела не колготки, а пояс с чулками. Черные шелковые подвязки.

— Карен, — сказал. — Сядь.

— Я уверена, что я что-то забыла.

— Кара. Сядь.