Екатерина Морозова - Золотые ручки (СИ)

— Я, в отличие от тебя, благотворительностью не занимаюсь, — но это прозвучало так жалобно, что Влад и не подумал отступать.

Владислав смотрел на эту глупышку, которая так хотела казаться сильной и храброй, а в итоге была всего лишь беззащитной девчонкой, которую хотелось защитить. Вот только от кого? От него? В свете свечей кожа девушки казалась бархатистой, как будто наполненной каким-то непонятным свечением изнутри. Ему захотелось рукой провести по её плечам, касаясь шелковистых волос, спадающих на них легкой волной.

Еще никогда в жизни я не беседовала с парнем, лежа в ванне в мягком свете тающих восковых свечей. Почему когда он рядом, у меня постоянно прерывается дыхание? Молчаливая пауза стремительно затягивалась. Внезапно Токарев, ничего не говоря, прикоснулся к моей щеке, смахнув с нее так не вовремя прилипшую пену, после чего убрал руку, и, лениво облокотившись на ванну, словно кот, объевшийся сметаны, стал пристально меня разглядывать.

— Что с тобой? — спросила я его.

— Я только сейчас заметил, что глаза у тебя не серые, а голубые, — тихо ответил Влад.

— Вообще-то серые, просто, когда я волнуюсь, они приобретают другой оттенок, — предательски дрожащим голосом ответила я Токареву.

— А сейчас ты волнуешься? — тут же задал соответствующий вопрос депутат.

Моментально став пунцовой, я не смогла отвести глаза в сторону от такого прожигающего взгляда карих глаз Влада, которые в темноте казались абсолютно черными.

— Ну, вообще то я еще никогда не принимала ванну вместе с мужчиной, — пояснила я Владу, который только усмехнулся в ответ.

— Мне почему-то кажется, что ты вообще не знаешь, что такое принимать ванну вместе с мужчиной, — это немного отрезвило Токарева, вернув в прежний мир. Он хотел было добавить, что готов показать ей, как это делается, но понял, что этим явно перегнет палку. Он и так зашел слишком далеко. Зачем он только полез в воду рукой? Хотел её смутить? Вот только получилось всё совсем наоборот — скорее он смутил себя.

Поднявшись с холодной напольной плитки, Влад снял с крючка махровое бежевое полотенце, положив его на край ванны. Но увидев, что губы девушки побледнели, а кожа покрылась мурашками, он взял полотенце обратно, и, раскрыв его перед ванной, скомандовал:

— Вылезай! Ты же вся замёрзла, — знал бы он, что трясет меня далеко не от холода, а от его близости и умопомрачительного аромата его туалетной воды с терпкими нотками бергамота, то не стал бы так заботиться обо мне.

«Что я творю?» — пронеслось в голове, перед тем, как я поднялась из теплой воды, желая поскорее оказаться в нежных, но таких крепких и сильных руках Влада.

Чтобы не смущать Мирославу, Владислав деликатно отвел глаза, выставив руки вперед, прикрывая девушку полотенцем. Как только он услышал всплеск воды и ощутил взволнованное дыхание в районе своей шеи, он обнял Миру, и, прижав её к себе, обернул в мягкое полотенце. Отпускать её из своих рук ему совершенно не хотелось.

— Ты как русалка, — еле слышно сказал Токарев, глядя на темные ресницы девушки, покрытые, словно жемчужинами, каплями воды.

Я даже не улыбнулась в ответ. Было что-то магическое в этом моменте, и я боялась, что стоит мне сказать лишь одно слово, как волшебство пропадет.

Грудь Миры вздымалась под полотенцем, и Владу казалось, что еще чуть-чуть, и он не выдержит, словно дикарь, накинувшись на неё. А она стояла и молчала. Наверное, испугалась его не на шутку, а он, как дурак, не желает выпускать её из своего железного захвата рук, основательно обосновавшихся на её талии.

Совсем потеряв голову, я аккуратно положила руки на плечи Влада, прижавшись к нему еще сильнее. Я знала, что сейчас он просто скинет их, и, назвав полной идиоткой, отправит спать. Но вместо этого, Токарев отвел мокрую прядь с моего лица, и, докоснувшись пальцами шеи, провел ладонью до самой ложбинки груди. После такого яркого ощущения на коже, словно не за окном бушевал ураган, а в моей душе, я не выдержала и, моментально прижавшись к губам Влада, порывисто его поцеловала.

Оторвавшись от мягких губ Токарева, которые всегда казались мне чересчур жесткими, я не открыла глаза, стараясь хоть на секунду продлить это ощущение безграничного счастья, которое спустя пару мгновений пропадет и никогда уже больше не вернется. Но мои предчувствия оказались абсолютно ложными, потому как Влад, выронив полотенце из своих рук, с легким шорохом упавшее на пол к ногам, схватил меня в охапку, принявшись отвечать на мой неосторожный поцелуй сотнями таких же требовательных прикосновений к моей влажной коже кончиками своих пальцев и губ. Всё помещение закружилось перед глазами, и я поддалась очарованию момента, не менее активно целуя Влада в мочку уха и небрежную щетину на его щеке, в то время как он ласкал мою спину и шею, всё глубже зарываясь рукой в копну мокрых волос.

От нежной бархатной кожи Миры доносился едва ощутимый аромат фиалок, который сводил Влада с ума, заставив скинуть рубашку на пол, при этом, не переставая целовать девушку в такие притягательные, пухлые губы.

Мои пальцы вырисовывали причудливые узоры на его стальных мышцах пресса и груди, опаляя жаркими прикосновениями бронзовую кожу Владислава. В одно мгновение я очутилась на пушистом коврике около ванны, лежа под тяжелым телом Влада. Хорошо, что коврик был достойного размера, хотя я уверена, что даже если бы и подо мной вместо него оказалась холодная керамическая плитка, я бы не заметила её, будучи полностью погруженной в исследование тела Влада всеми известными мне способами.

Время замедлило свой ход, а всё происходящее вокруг потеряло всякое значение. Я никогда не чувствовала себя такой жадной, опасаясь потерять из памяти хоть кроху тех замечательных ощущений, которые дарил мне сейчас Влад. Лишь когда наша страсть поутихла, он трепетно прижал меня к себе, прикрыв полотенцем, лежавшим на полу неподалеку. Поцеловав меня в лоб, Токарев, обольстительно улыбнувшись, спросил:

— Согрелась?

— Боюсь, что сейчас уже сгорю от жары, — ответила я, целуя своего нежданного «радиатора».

Это был удивительный вечер: мы, обнявшись, лежали на полу в ванной комнате, разглядывая затейливые блики от пламени свечей на потолке, и не было на свете в этот момент человека, счастливее, чем я.

Чем дольше я лежала в обнимку с Владом, тем больше мне становилось не по себе. Жаркие эмоции улеглись, оставив меня с холодной головой и испуганным сердцем. Поддалась минутному порыву, а в итоге что? Он не один, между прочим, и, кроме того, наши отношения всё равно ни к чему хорошему не приведут. Будто читая мои мысли, включился свет, напоминая о том, что «киносеанс» закончен, и пора выходить из зала. Завернувшись в полотенце поосновательней, я поднялась с пола и, глядя на лежащего на полу Токарева, похожего в данный момент на какого то фантастического героя былин, сказала: