Морин Чайлд - Взгляни в лицо любви

Ник переводил взгляд с одного сына на другого и обратно, сравнивая их: чем они похожи, а чем нет. У каждого из них тонкие, мягкие темные волосики, у каждого есть ямочка – и точно как у него, на левой щеке. У обоих светло-голубые глаза, хотя у Купера вроде бы немного темнее, чем у Джейка.

И оба они, как в тисках, держали в крошечных кулачках его сердце.

Ник тихо заговорил:

– Разве могу я вас покинуть? Разве могу я вернуться к прежней жизни и не знать, что вы делаете? Не знать, прорезались ли у вас зубы, начали ли вы ползать? Как могу я не видеть ваших первых шагов?

Через жалюзи проникал рассеянный свет и ложился на натертый деревянный пол золотыми полосами. Где-то на уютной маленькой улице стрельнула газонокосилка, и Джейкоб дернулся как от пушечного выстрела.

Ник кинулся к кроватке, наклонился над малышом и положил ладонь на маленькую грудь. Он почувствовал, как быстро-быстро колотится под его рукой сердчишко, и любовь, такая глубокая, такая невыразимая, охватила его, что он чуть не задохнулся.

Ник этого не ожидал. Еще две недели назад он знать не знал, что можно так сильно любить детей. Не думал, что будет ждать рассвета, чтобы заглянуть в широко раскрытые глазенки. Как не думал и о том, что окажется здесь, с ними, с их матерью, и будет чувствовать: все… правильно, все так и должно быть.

Теперь он обязан решить, что ему делать дальше.

Он подошел к Куперу и взял его на руки. Задумчивое выражение лица сына вызвало у него улыбку. Он провел кончиком пальца по щеке, и ребенок повернул голову на знакомое прикосновение. Сердце Ника зашлось от боли, когда он заглянул в серьезные светло-голубые, так похожие на его собственные, глаза.

– Обещаю, я всегда буду рядом, как только вам понадоблюсь.

Он говорил очень тихо, но, казалось, Купер его понял, потому что подарил отцу одну из своих редких улыбок. Ник с трудом проглотил комок в горле и пошел к Джейку, который, лежа в кроватке, наблюдал за ними.

– Я люблю вас, парни. Вас обоих. И намерен найти способ с этим справиться.

Джейк засучил ножками и затряс ручками. Нику это показалось праздником.

Перед сном, уже натянув ночную рубашку, Дженна зашла проведать малышей. Так у нее было заведено. Но на этот раз, войдя в освещенную одним ночником комнату, она застала там Ника.

На нем не было рубашки, только низко сидящие на бедрах джинсы. Он обернулся на ее шаги, и она почувствовала, как вспыхнул его взгляд. В полумраке даже его светлые глаза казались темными, но ей не надо было их видеть, чтобы ощутить силу взгляда. У нее сразу загорелась кожа и забурлила кровь. Но она заставила себя подойти, хоть и с трудом переставляя ноги, сначала к кроватке Купера, потом Джейка, погладить каждого по головке, подержать руку на животике.

И все время она чувствовала на себе взгляд Ника. Как будто Ник ее касался. Внутри у нее все сжалось, голова кружилась, ей было почти дурно, руки у нее тряслись.

Зачем он так на нее смотрит? О чем думает?

Дженна повернулась и неслышными шагами вышла из детской. Она не прошла еще и половины коридорчика, когда на плечо ей легла рука Ника.

– Подожди, – резко потребовал он.

Она обернулась:

– Ник…

Слышал ли он ее сердце? Чувствовал ли ее внутренний огонь?

– Что ты делаешь?

Господи, помоги, она знала, что он делает. Более того, она обрадовалась. От его присутствия у нее тут же сбилось дыхание.

– Не разговаривай, – прошептал он, придвинулся вплотную и прижал ее к стене. – И не думай, – он накрыл ладонями ее груди.

Она втянула воздух и откинула голову, чувствуя нетерпеливую дрожь, сотрясавшую его тело. У него были горячие и сильные руки. Он водил большими пальцами по ее соскам, и движение ткани по телу только добавляло ей возбуждения.

– Да, Ник, – шептала она, облизывая пересохшие губы и дыша так, будто только что пробежала марафон. – Не думай. Только чувствуй. Я хочу…

– Я тоже, – оборвал ее он, и она поняла, что он ощущает в этот момент. – Несколько дней. Не могу больше ждать ни минуты. Я хочу к тебе, Дженна. Хочу почувствовать тебя.

Он ткнулся головой в изгиб ее шеи и провел языком там, где билась жилка.

Она дернулась. Потом подняла руки, и его затылок оказался в чаше из ее ладоней.

Он повел рукой вниз по ее телу, подцепил сорочку и начал, собирая в складки, поднимать ее наверх, а Дженна запустила пальцы в густые темные волосы. Потом он гладил ее по голой коже, и она крепко прижалась к нему, когда он оттянул пальцем эластичный поясок ее трусиков. Он коснулся ее сердцевины, скользнул пальцами в самое тепло, и она качнула бедра ему навстречу со всей силой неистового вожделения. Судорожно повторяя его имя, она отчаянно цеплялась за него, пока последняя волна дрожи не соскользнула с нее. Она так ослабла, что он поднял ее на руки и понес к ней в спальню.

Покоясь на руках Ника, Дженна гладила широкую спину, мускулистую грудь, а когда услышала, что он хватает ртом воздух, улыбнулась в темноте. Она была довольна: теперь она знает, что действует на него не слабее, чем он на нее.

Через мгновение Дженна уже лежала на постели и ждала, когда же, наконец, он стащит джинсы и придет к ней. В следующую минуту он сдернул с нее ночную рубашку и стянул трусики. И то и другое он куда-то отбросил, кажется в угол.

Дженна ждала этого с той самой секунды, как он, незваный, явился в ее дом. Она так его желала, что у нее и в мыслях не было ему отказать. Хотя, как она понимала, он с ней таким образом прощался. Он уже готов покинуть ее и вернуться в свой мир.

И если уж выпал такой случай, то она хотела провести с ним эту последнюю ночь. Хотела почувствовать его рядом с собой. Хотела видеть по его глазам, что она, по крайней мере сейчас, самый важный для него человек.

А завтра будь что будет.

Он погладил ее самое чувствительное место. Дженна тихо застонала и в молчаливом приглашении развела ноги. Она ждала его.

Ник вошел так глубоко, что у нее прервалось дыхание. Он предъявлял на нее права самым древним способом, и Дженна отдавала ему все, что у нее было. И душу, и тело. Она обвила ногами его торс, короткими ногтями впилась в плечи.

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, и она разомкнула губы. Ей хотелось, чтобы это было за гранью желания, за гранью страсти. Ей хотелось ощутить то невероятное состояние, каким оно, по ее понятиям, должно быть.

Он оторвался от ее губ и простонал:

– Дженна… ты мне нужна.

– Я твоя, – ответила она и выгнулась, поскольку в этот момент их обоих настигла кульминация. Волна за волной на нее накатывали ощущения, и каждый раз она выкрикивала его имя. И его освобождение она почувствовала как свое. Она крепко обнимала его, пока его тело сотрясалось с такой силой, какую трудно представить.