Кэтрин Джордж - Невеста-самозванка
— Доброй ночи, дитя мое, — Нонна крепко обняла Харриет. — Надеюсь, мы скоро увидимся.
Лео молчал, но никто не заметил, как в суматохе прощания он крепко, до боли стиснул Харриет руку.
Наконец гости разошлись, и хозяева вздохнули с облегчением. Тим вызвался помыть посуду и приготовить чай или чего-нибудь покрепче — за что все три женщины были ему очень благодарны.
— Думаю, нам не помешает «что-нибудь покрепче», — со вздохом заметила Клэр. — Особенно при том, что мне придется сейчас рассказать.
— Что такое, мама? Что-то случилось? — встревожилась Китти.
Но пока молодые люди убирали со стола и готовили чай, Клэр упорно молчала. Когда домашние дела были закончены, Тим, отличавшийся тактичностью, пожелал всем доброй ночи и ушел в гостевую спальню «посмотреть телевизор». Харриет и Китти сели рядышком на диване и приготовились слушать мать.
— Ну, мама, рассказывай — мы слушаем, — объявила Китти, забираясь на диван с ногами.
— Прежде всего, — заговорила Клэр, — я должна извиниться перед тобой, Харриет, за то, что всю эту неделю от меня не было никакой помощи. Мне не давало покоя мое открытие, но я решила, что не стоит заводить об этом разговор до похорон.
— Открытие? — воскликнула Китти. — Какое?
И Клэр рассказала, что после отъезда Харриет Инид Моррис начала жаловаться, что чувствует себя все хуже. Но Клэр полагала, что ее мать просто страдает от недостатка внимания, и старалась проводить с ней больше времени — читала ей вслух, смотрела вместе с ней телевизор. Однако в субботу поздно вечером миссис Моррис вдруг объявила, что должна открыть своей дочери важный секрет, и попросила принести ее сумочку.
— В заднем кармане на молнии нашлось письмо, — рассказывала Клэр.
— Завещание? — в волнении воскликнула Китти. — Да нет, что ей завещать!..
— Кит, перестань перебивать маму! — потребовала Харриет. — Что же было в письме?
Инид Моррис написала это письмо много лет назад, желая, чтобы дочь нашла и прочла его после ее смерти. Но в ту ночь она почувствовала, что должна поделиться своей тайной, не дожидаясь конца.
— Не могу описать вам, что я испытала, — продолжала Клэр, — когда узнала, что моя мать — вовсе мне не мать! — Она улыбнулась Харриет. — Помнишь, как ты думала, что мы не настоящие твои родители? Так вот, удочерили-то, оказывается, не тебя, а меня!
— Вот так история! — вскричала Китти. — И бабушка ни разу ни словом не обмолвилась?
Клэр покачала головой.
— До сих пор поверить не могу, но это правда.
— Но ты так похожа на дедушку! — изумленно заметила Харриет.
— Потому что дедушка — мой родной отец, но Инид Моррис — мне не мать. Вот моя настоящая мать. — С этими словами Клэр достала из сумочки конверт и протянула Харриет фотографию темноволосой девушки в длинном платье с юбкой-колоколом, по моде тридцатых годов.
— Ух, ты! — воскликнула Китти, заглянув Харриет через плечо. — Смотри, сестренка, да она — вылитая ты!
— Как ее звали? — нетерпеливо спросила Харриет.
— Кьяра Руссо, — с улыбкой ответила Клэр. — Так что, как видишь, твоя внешность — не игра природы. Темные волосы и глаза ты унаследовала от своей родной бабушки.
Инид Моррис рассказала, что ее муж Харри встретил Кьяру в начале тридцатых годов в Италии, во время одной из своих многочисленных командировок. Она поведала также, к большому смущению Клэр, что сама всегда терпеть не могла секса и, как только узнала, что не может иметь детей, отказала мужу в супружеской постели. Ничего удивительного, что Харри поддался чарам красивой итальянки! Когда Инид отказалась дать мужу развод, Кьяра взяла дело в свои руки: она сбежала из родительского дома, порвав все связи с родными, и пересекла океан, чтобы соединиться с возлюбленным.
Харриет почти не помнила дедушку — высокого, седовласого, неизменно элегантного; но в горле у нее стоял ком, когда она слушала рассказ о том, как Харри купил своей возлюбленной квартиру в Челтенхеме и навещал ее по нескольку раз в неделю. По работе ему приходилось часто уезжать из дому, а Инид закрывала глаза на его неверность и притворялась, будто не замечает, что отлучки становятся все чаще и продолжительнее. Но однажды Харри вернулся домой, сломленный отчаянием: Кьяра, рассказал он жене, умерла при родах.
— Поначалу мама ничего не хотела слышать, — рассказывала Клэр. — Ей удобнее было думать, что у них в семье все гладко. Но, узнав, что итальянские родственники Кьяры отреклись от нее и ни за что не примут ее внебрачного ребенка, она задумалась, а затем объявила, что хочет на меня взглянуть. У меня оказалась светлая кожа, голубые глаза и рыжие волосики — так все и решилось.
— А что, если бы ты оказалась похожа на Кьяру? — спросила Харриет.
— Должно быть, меня бы отправили в Италию к этим Руссо, — грустно пожала плечами Клэр. — Но, думаю, едва взглянув на меня, мама поняла, что я должна принадлежать только ей.
Снова взглянув на снимок, а затем на Харриет, Китти присвистнула:
— М-да, сестренка, ничего удивительного, что бабушка всегда тебя недолюбливала!
— Теперь понятно: Харриет была для мамы постоянным живым напоминанием о том, о чем ей хотелось бы забыть. Раздражало ее и то, что дедушка был к тебе особенно привязан, и то, что я назвала тебя в его честь, — объяснила Клэр. — Когда он умер, тебе было всего пять лет — ты, наверно, и не помнишь, как он тебя любил.
— Кое-что помню, — задумчиво улыбнулась Харриет. — И теперь понимаю: именно неприязнь бабушки заставила меня думать, что я — приемыш. Но то, что моя настоящая бабушка родом из Италии, — нахмурилась вдруг она, — никак не объясняет моего сходства с Розой. Кьяра была Руссо, а Роза — из семьи Фортинари.
— Одна из неразрешимых жизненных загадок. — Клэр бросила обеспокоенный взгляд на младшую дочь. — Боюсь, есть кое-что еще. В завещании мама оставила мне дом и довольно крупную сумму плюс пять тысяч фунтов для Китти.
— Что ты говоришь? Значит, все это время у нее были деньги и на сиделок, и на твою операцию? — в гневе вскричала Харриет.
— Не в этом дело, милая. Она ничего не оставила тебе.
Харриет пожала плечами.
— Я и не ждала…
— Половина моих пяти тысяч — твоя! — немедленно вмешалась Китти.
— Нет, Китти, прибереги их для своего будущего ребенка. Но все равно спасибо. — Не в силах усидеть на месте, Харриет вскочила и принялась мерить комнату шагами, скрестив руки на груди. — Подумать только — бабушкиных денег хватило бы и на ремонт, и на операцию! И мне не пришлось бы ехать в Италию изображать Розу!.. Ну что, что вы так на меня смотрите?
