Хелен Брукс - Ночные сумасбродства
Мелоди улыбнулась:
— Я радуюсь за вас, искренне радуюсь. Но у меня совсем другая ситуация.
Мейбл отпустила руку Мелоди, но ее глаза пристально смотрели в лицо молодой женщины.
— Другая? Ладно. Но суть-то одна. Судя по тому, что вы рассказали, ваш Зик не бросит вас из-за каких-то шрамов. Ни сейчас, ни потом. А вы хотите сбежать, как и я, только я собиралась сбежать еще дальше — на другой конец света. Но можно убежать не очень далеко и при этом совершить ту же ошибку. Вам не удастся убежать от страха. Вы берете его с собой. Вы назвали себя танцовщицей, но это не совсем так, дорогая. Вы занимались танцами, но сделаны не из одного танца. Вы сделаны из тысячи вещей. Все они сложены в одно целое, и, если я правильно поняла, это целое и любит ваш муж. Как Артур любил меня.
Мелоди посмотрела на морщинистое лицо, такое доброе, что ей захотелось плакать.
— Зик говорил что-то в этом роде, — тихо призналась она, — но я думала, что он как ответственный человек старается меня успокоить.
— Нет ничего плохого в том, если муж немного вас успокаивает, — заявила Мейбл. — Но это не значит, что он говорит не от души. Я поняла со временем: то, что нас не сломило, сделало нас сильнее. Как людей. И как супругов. Может, звучит по-книжному, но я говорю так, потому что прошла через это. Вы, теперешняя молодежь, взрослея, все получали без труда. Только протяни руку. А когда возникает проблема, и нужно немного постараться, чтобы справиться с бедой, половина из вас не знает, как поступить. Но вы не такая. Да и ваш Зик, думаю, не такой.
Мелоди подумала о вчерашнем дне и ночи, о тысячах способов, к которым Зик прибегал, чтобы показать ей, как он ее любит, и отерла слезу со щеки.
— Но ведь он не видел, как я теперь выгляжу, — прошептала она. — И есть множество женщин, готовых кинуться ему в объятия.
— Это в вас опять говорит боязнь. — Мейбл погладила ее по руке. — А теперь, прежде чем вы уйдете, я угощу вас еще одной чашечкой чаю и сэндвичем с беконом. Мы с Артуром всегда так начинали день — чашка чаю и сэндвич с беконом. Но его не стало, и я отвыкла. И, Мелоди. — Она посмотрела в глаза молодой женщине и сказала проникновенно: — Не думайте, что сможете сразу навести все мосты. У вас будут хорошие дни и будут плохие, но вы справитесь. Как справилась я. Мне кажется, вы нужны вашему Зику, точь-в-точь как он вам. Вы об этом подумали? Женщины, о которых вы говорите, бросались к нему в объятия до того, как он встретил вас, но он не полюбил ни одну из них, ведь так? Послушайтесь меня, девочка. Обретите веру. Рождество — самый лучший день для того, чтобы начать.
Мелоди кивнула, убежденная только наполовину. Она вдруг осознала, что ей необходимо увидеть Зика, необходимо посмотреть ему в глаза, когда он будет говорить, что любит ее, заглянуть в его душу. Но и этого будет недостаточно. Пусть он увидит ее такой, какой она стала, и тогда она все поймет. Она любит его так сильно, что сумеет прочитать его мысли и понять, как он в действительности относится к жизни с женой-калекой. Мелоди всегда будет хромать, ее движения всегда будут неуверенными. В ближайшем будущем ей предстоят многочисленные сеансы психотерапии, а в более отдаленном — осложнения, артрозы и так далее.
Мелоди взглянула на часы и поразилась тому, как быстро течет время. Девять утра. Зик, возможно, уже проснулся и беспокоится, куда она делась. Надо вернуться в отель.
Торопясь поскорее уйти, но не желая обижать Мейбл, она проглотила сэндвич и на прощание крепко обняла маленькую старую женщину.
Мелоди была на полпути к отелю, когда заметила вдалеке Зика, его широкие плечи и непокрытую голову. Даже на таком расстоянии она видела, что он мрачен, как туча. Он был рассержен, он был просто в ярости. Ее сердце застучало быстрее. Мелоди остановилась и наблюдала, как он приближается к ней. Зик еще не заметил ее, и она не знала, помахать ему рукой или нет. Он явно был разгневан. Так что сейчас она предпочла бы провалиться сквозь землю.
Раньше Мелоди старалась никогда не огорчать мужа. Стычки — не только с ним — выводили ее из равновесия. Ей было необходимо, чтобы ее всегда одобряли, и ради этого она готова была подавлять некоторые свои порывы и иногда скрывать собственное мнение. Несчастный случай изменил ее, и она не хотела возвращаться назад. Мелоди распрямила стройные плечи, вздернула подбородок и пошла навстречу ему.
Через мгновение Зик заметил ее, и даже с расстояния в пятьдесят ярдов было видно, какое он испытал облегчение. Мелоди сглотнула и направилась к нему, удивляясь, как это ее жизнь превратилась в водоворот разнообразных эмоций. Ей хотелось вернуться к чему-то нормальному. Совместная жизнь с Зиком была если не ординарной, то, по крайней мере, упорядоченной. Они оставались вдвоем реже, чем хотелось бы Мелоди, но по ночам, когда Зик держал ее в объятиях, она чувствовала, что он принадлежит ей. Целиком. Если бы это могло повториться!
Она не знала, чего ей ждать, когда они встретились, но никак не предполагала что Зик подойдет к ней с каменным лицом и произнесет голосом, лишенным всякого выражения:
— Пойдем в отель.
Он взял ее под руку, но это была всего лишь предосторожность: засыпанный снегом тротуар был в некоторых местах очень опасен.
Мелоди посмотрела на мужа из-под полуопущенных ресниц и увидела морщинки гнева в уголках его губ и глаз. Она не ошиблась. Зик сердился. Но и тревожился тоже, как тревожилась бы она на его месте. Но ей необходимо было уйти на некоторое время.
— Извини меня, — робко пролепетала Мелоди. — Я решила погулять и подумать. Я… Я не собиралась исчезать надолго.
— Всего часа четыре, если верить дежурной, которая видела, как ты уходила, — ехидно бросил Зик. Мелоди состроила гримасу. Любой скандал был бы лучше этой угрожающей сдержанности. — А тебе не пришло в голову позвонить мне, сказать, что с тобой все в порядке? — продолжал он. — Или хотя бы включить свой телефон, чтобы я мог позвонить тебе. Действительно, зачем? Ты живешь в своем мире, а я только твой муж, и ничего больше.
Мелоди закусила губу, чтобы не ответить ему в том же тоне. Он имел полное право сердиться.
— Со мной все было в порядке.
— А как я мог об этом знать? Телепатически? Я проснулся, увидел, что ты исчезла, и понятия не имел, где тебя искать. Когда выяснилось, что тебя нет уже два часа, я бросился обыскивать улицы, стараясь не думать о том, что река сейчас очень глубокая и холодная.
— Ты же не мог подумать… — Пораженная Мелоди остановилась. Неужели он решил, что она способна лишить себя жизни?
— Я не знал, что думать, Мелоди. — То, что Зик назвал ее полным именем, подтвердило, что он вне себя. — Я не могу до тебя достучаться, ведь так? В этом и есть суть проблемы. Ты отгородилась от меня. Для меня больше нет места. Мы уже не супруги. Может быть, никогда таковыми и не были. Вероятно, я принимал желаемое за действительное.
