Линн Грэхем - Лук Амура
Через полгода после свадьбы у них, наконец-то, потрясающий медовый месяц! Она прогуливалась вдоль городских крепостных валов в Лукке, бродила по средневековым улицам Флоренции и Сиены, иногда останавливалась, чтобы не спеша рассмотреть старинное здание и насладиться грандиозным искусством. У нее останется столько впечатлений, что она никогда не забудет их отдых в «Каса Лимоне». Запах свежескошенной травы всегда будет напоминать ей о том, как они занимались любовью во фруктовом саду, что рос возле дома, и как она, утомленная, почти до обеда лежала на свежем сене в объятьях Леандро. Она жаждала этого замечательного букета ароматов почти так же сильно, как постоянно жаждала Леандро, который забыл, что ночью бывает крепкий и непрерывный сон.
— Ты думаешь о том, что завтра мы улетаем в Испанию? Твоя семья останется с нами на уикенд, — напомнил Леандро.
Молли улыбнулась. Он боится, что она не захочет возвращаться в Испанию? Напрасно. Наоборот, она надеялась, что теперь все будет по-другому. Да и доньи Марии больше в замке нет. Наконец-то дом мужа станет и ее, Молли, домом. Надо отдать должное Леандро, он был потрясен, когда узнал, что ее отстранили от ведения домашних дел якобы по его воле. Выходит, мама опять лгала...
— Ты уже послезавтра вернешься на работу, — с грустью напомнила ему Молли.
Он погладил ее по руке.
— Я не буду зарабатываться допоздна. И никуда не уеду. И по два раза на дню буду звонить. — Самое главное для меня, чтобы ты была счастлива.
* * *— Расскажи мне об Алоиз, — тихо попросила Молли, когда они возвращались после ужина из ресторанчика.
— Она для всех была всем. Она была идолом в своей семье. Коллеги обожали ее. Я относился к ней как к близкому другу. Думал, что мы хотим от жизни одного и того же, а ты знаешь, что я не из романтиков, — сообщил он. — Наши семьи подталкивали нас к женитьбе.
— Значит, у вас был брак по соглашению?
— Я думал, Алоиз придерживается таких же взглядов. Она была влюблена не больше, чем я. Но она была... очень женственная. После свадьбы наша дружба как будто умерла. Не знаю, что было не так... — он еле слышно вздохнул.
Они добрались до виллы. Молли включила свет:
— А что случилось в день аварии?
Леандро бросил на нее непроницаемый взгляд:
— То, что я рассказываю, ты должна держать при себе. Ради ее семьи. Она не хотела, чтобы им это стало известно, — он не знал, куда деть руки, и, наконец, крепко сцепил их. — Я потребовал, чтобы она объяснила, почему относится ко мне как к врагу. В конце концов она сказала, и я вышел из себя... — С губ Леандро сорвался жесткий, невеселый смешок. — Алоиз оказалась лесбиянкой. Когда она призналась, я даже удивился, как сам-то не догадался. Наш брак был сущим несчастьем, но она готова была пожертвовать нами обоими, лишь бы сохранить свою тайну. В тот момент я отвернулся от нее... Она убежала, села в машину и... разбилась. Покончила с собой.
Молли была потрясена.
— Представляю, что с тобой творилось после стольких лет, прожитых вместе! Конечно, ты чувствовал, что она тебя обманывает. Ты не виноват, что она разбилась. Она была расстроена. Наверное, она была очень несчастна. Вы оба были несчастны. Не вини себя в той аварии.
Леандро поднял ее на руки.
— Ты всегда так внимательна к тому, что я чувствую. Честно говоря, до встречи с тобой я даже не подозревал, что бывают такие чувства. Самой ощутимой была радость обладания женщиной, которая хотела меня просто ради меня самого. Разве удивительно, что я не могу от тебя оторваться?
Молли, еще не отошедшая от новостей об Алоиз, моргнула. Он на руках пронес ее по лестнице и аккуратно положил на большой диван.
— Я нисколько не лучше. А ведь была порядочной девушкой, пока не явился ты! К тебе невероятно легко привыкнуть.
Леандро так ухарски ухмыльнулся, что сердце Молли сорвалось с места.
— Это значит, что я был твоей первой любовью. Думаю, и на меня любовь обрушилась в первый же вечер нашей встречи, но я и понятия не имел, что со мной приключилось. Хоть я и не любил Алоиз, но она обидела... оскорбила... ранила меня, — угрюмо признался он. — Я очень много сил потратил на Алоиз и ничего не достиг. Поэтому хотел сохранить между собой и тобой дистанцию, боялся слишком к тебе привязаться, меня устроили бы отношения без лишней близости...
Пораженная услышанным, Молли переспросила:
— На тебя обрушилась любовь?
— Dios mio... как кирпич, который швырнули с крыши небоскреба. Я до этого никогда не влюблялся. Страсть бывала. А любовь ни разу! Но я не понял разницы. Потому и попросил тебя стать моей содержанкой.
— А меня это оскорбило.
Он присел около нее на корточки, взял ее руку и начал целовать, пылко умоляя о прощении. Глаза Молли светились любовью, а пальцы теребили темную шевелюру.
— Поделом тебе, что я забеременела. А почему ты, когда делал предложение, сказал, что не можешь обещать мне любви? Осторожничал?
— Я не знал, что смогу полюбить. Встреча с тобой стала для меня уроком смирения, — вскочив на ноги, он поднял Молли и по-хозяйски обнял. — Я все делал неправильно. Не устроил ни свадьбы, ни медового месяца...
— Ты был обалденным женихом, — по секрету сообщила ему возлюбленная.
— А мне нравилось возвращаться домой, к тебе...
— Но каждый вечер ты приходил очень поздно! — не пропустила Молли.
— Я так старался выглядеть спокойным, невозмутимым. Ненавижу неуправляемые состояния!
— А мне нравится, когда ты теряешь контроль над собой, — она уже готова была дать волю бесстыдным рукам, как вдруг застыла в смятении. — О господи, я же еще не рассказала тебе о противозачаточных пилюлях, которые нашла в гардеробе!
Он сначала замер в изумлении, но тут же сообразил, что таблетки могли принадлежать только Алоиз.
— Так вот оно что... Просто Алоиз не хотела иметь от меня детей.
— Если жизнь казалась ей западней, то с ребенком западня стала бы еще страшней, — предположила Молли.
— Какое это теперь имеет значение? — Леандро притянул жену к себе на колени и с гордым видом обвил обеими руками выпуклый живот.
— А я поняла, что люблю тебя, только когда уехала из замка. Оставив там разбитое сердце, — повинилась она.
— У меня ушло много времени, прежде чем я понял, что с тобой сделал. Когда ты ушла, мне стало так плохо... Как будто все вокруг опустело, — Леандро помрачнел. — Но зато у меня открылись глаза, жизнь моя. Я и представить себе не мог, что ты меня любишь.
— Безумно, страстно и так далее, — пылко заверила его Молли, и он сдался на милость теплому свету в ее глазах.
ЭПИЛОГ
