Бывший. Игра на поражение - Лина Коваль
— Это только вы плодородные Соболевы. Что ни пятилетка, то новый ребёнок и каждый раз замечательный. На вас вся страна смотрит и маткапиталы пачками увеличивает.
Яна заливается смехом, а я отпиваю из бокала белое вино. Оно согревает моё нутро и как-то полегче становится.
— Дети рождаются от любви. А у нас, — продолжаю. — Чистый секс и ни-ка-кой люб-ви.
— Для чистого секса ты слишком счастлива, моя хорошая, — проговаривает Яна.
Закатываю глаза, потому что мелькнувшую в её взгляде жалость я терпеть не могу.
— Не выдумывай. Лучше расскажи, как отреагировал Богдан?
— Как всегда. Ты ведь его знаешь. «Пиздец, Ян» — это у нас эмоциональный максимум и когда хорошо, и когда плохо. Вроде рад, по крайней мере, когда первый тест ошибся и я рыдала, что оказалась небеременной, успокаивал и на утро сам повез в больницу.
— Ладно. Кого хотите-то?
— Да нам без разницы, — машет она рукой. — А ты бы кого хотела?
— Её.
— В смысле? Девочку?
— Программу свою в прайм-тайм.
— Тьфу, ты. Дурочка, — машет рукой Яна и прилизывает светлые волосы, забранные в высокий хвост. — Пошли поплаваем, пока твоё чудовище снова не похитил тебя в темницу.
— Ох, Яна, — опять становлюсь собой — весёлой и уверенной в себе. — Аленький цветочек там, что надо, поверь мне на слово.
— Заткнись, Стоянова, — хватает она меня за руку и тянут к воде.
Из спа-центра выбираемся отдохнувшие и распаренные.
На автостоянке замечаем ведущих милую беседу Соболева с Макрисом. Яна достигает своего мужа первой и нежно целует в губы. Радостно наблюдаю за почти разведенными и вовремя осознавшими непоправимую ошибку друзьями, и ныряю в теплую подмышку к Адриану.
Прикрываю глаза от усталости и ловлю его дыхание на своей щеке.
— Может, к нам? — улыбается Яна. — Выпьем, поболтаем?..
Все трое выжидательно смотрят на меня.
— Давайте в другой раз, — проговариваю с извиняющейся улыбкой. — Бассейн подействовал на меня как снотворное.
— А может вино? — смеется Яна.
— Ладно. Их дуэт, — соглашаюсь и заглядываюсь на мужчину, с которым в моей жизни объявлен первый гуманитарный коридор.
— Домой? — спрашивает он, когда мы прощаемся с Соболевыми и усаживаемся в машину.
— Ага, — умиротворенно произношу, разворачиваясь к нему и прислоняясь щекой к спинке сидения. Чувствую себя полнейшей идиоткой из анекдота, которую муж забрал пьяной с корпоратива.
— Как отдохнула?
Адриан проходится взглядом по моему телу, начиная с волос и заканчивая носками сапог.
— Отлично.
Он кивает и заводит двигатель.
Пока мы едем до «дома», изучаю его профиль и снова, и снова, словно мантру, повторяю про себя, что всё хорошо. Лучше просто быть не может.
— Ты какая-то странная? — поглядывает на меня грек. Мужская ладонь накрывает моё колено и нежно поглаживает, распространяя по телу жар.
— Нормальная, — произношу как завороженная, следя за движениями его пальцев.
— Надеюсь, ты ничего не рассказывала Яне?
Вспыхиваю.
— Это мои друзья, Андрей. Им можно доверять.
Он качает головой.
— В этом городе я никому не доверяю, Вера.
Прикусываю как следует нижнюю губу, но вопрос все равно автоматной очередью вылетает изо рта:
— Даже мне?
Черт. Не сдержалась.
Адриан молча убирает руку с моего колена, нажимает кнопку на пульте и заезжает в темный гараж.
— Тебе верю, — произносит тихо.
Прикрываю глаза, которые тут же наполняются слезами. Верит. Несмотря ни на что. Спустя года. Снова. Верит!
— Ты же не реветь собралась? — грубовато выговаривает.
Распахиваю веки.
— Естественно, нет. Хотела поспать, но… передумала.
Приближаюсь к нему и одним рывком распускаю ремень на брюках…
Глава 21. Вера
Расстегиваю металлическую пуговицу и как-то неуклюже справляюсь с ширинкой. Проталкиваю ладонь внутрь и поглаживаю напряженный ствол через трусы.
Моё тело горит, платье прилипает к коже. Жар провоцирует и расслабляет.
Адриан молча наблюдает за моими манипуляциями и тяжело дышит при этом. С каждой секундой всё труднее и громче. Воздух в салоне автомобиля становится тягучим и заряженным.
Надо как-то успокоиться.
— Мне нравится, когда ты такая, — говорит он мрачно, без улыбки. — Сексуальная, открытая. Когда не думаешь и не пытаешься казаться независимой.
Его голос тонким, уютным одеялом ложится в душу, потому что мне тоже, черт возьми, нравится. Страшно признаться, но, пожалуй, я столкнулась с дилеммой, с которой встречается каждая женщина, встретившая своего мужчину.
Все амбиции, планы и дедлайны летят в пропасть.
Потому что рядом с ним хочется одного — мурлыкать, как мартовская кошка, и тереться головой о твердое плечо, что я, в общем-то, и делаю.
Адриан не берёт инициативу на себя и больше ничего не говорит. Просто молча наблюдает, как я ласково поглаживаю его член и, конечно, замечает, насколько мне самой это нравится. Вся превращаюсь в один огромный хрустальный сосуд, который вот-вот лопнет от любви к этому сильному человеку.
Взрослому, совершенно чужому на сегодняшний день иностранцу. Как он жил два года? Чем был занят? С кем засыпал каждую ночь?..
Не верю, что был одинок. В Греции, как и у нас, за такими мужиками очередь выстраивается.
Качаю головой, чтобы вытряхнуть из головы эти мысли.
Адриан отодвигается вместе с сидением, чуть съезжает и расставляет шире ноги. Это вынуждает меня выйти из влюбленного анабиоза и перейти к активным действиям.
Внутри всё горит от предвкушения. Предвкушения его наслаждения. Мне так хочется сделать ему хорошо, что у самой между ног гореть начинает. Как в печке.
Припекает. Тянет и увлажняется…
Сдвигаю резинку черных боксеров, сжимаю крупный член у основания. Он раскачивается и пружинит. Собираю тонкую кожу по эрекции. Прежде чем протолкнуть головку в рот, обильно смачиваю губы слюной и поднимаю затуманенный взгляд на лицо Адриана.
Время снова замирает.
Внимательно изучаю сведенные к переносице брови, чуть покрасневшие скулы, прохожусь взглядом по приоткрытым губам, дрожащему кадыку. Впитываю в себя желание Макриса, потому что в мире есть только одна вещь, против которой у меня нет ни рациональных доводов, ни маломальских контраргументов — это его прекрасная эрекция.
Со всем остальным я как-то борюсь. Справляюсь.
А здесь — полный ноль. Сразу сдаюсь в плен ему на милость и делаю всё, что пожелает.
— Давай, девочка, — хрипит Адриан, подаваясь бедрами в узкую ладонь.
— Я волнуюсь, — признаюсь честно, шепотом. — Два года этого не делала.
Опуская взгляд, замечаю, что он довольно улыбается. Снова толкается бедрами, и я провожу вверх-вниз по стволу, пытаясь хоть как-то наладить собственное дыхание.
— Я постараюсь отключить критическое мышление, Вера. На время, — усмехается.
— Уж постарайся, — закатываю глаза раздраженно.
— Я шучу, милая. Мне уже всё нравится, — проговаривает он и кивает вниз.
Мол, не веришь, посмотри сама, какой я твёрдый.
Слабо моргаю и
