Кэтрин Гарбера - Аукцион свиданий

Он узнал правду и не сможет остаться с Коррин. С ней все становилось более ярким, более живым, и, если она исчезнет, мир станет скучным и серым. Рэнд всегда думал, что ему не суждено быть счастливым. Должна была существовать причина, по которой он остался жив. Чем больше Рэнд об этом думал, тем сильнее убеждался, что его жизнь — искупление за тех, кого он потерял.

Счастье — не для обитателей чистилища. Рэнд не смог взглянуть в лицо своему страху и выстоять. Настоящий мужчина не должен подвергать опасности любимую женщину. А Коррин окажется в опасности. Потому что Рэнд каждый день ходил по острию ножа. Он совмещал работу с бурной физической активностью, чтобы занять себя и перестать думать о вещах, которые привили ему склонность к выпивке.

Он не принадлежал к числу беспечных людей. Каждый день Рэнд вступал в борьбу. Он боролся за то, чтобы не думать, не помнить и чтобы выжить. Такой образ жизни любимой женщине разделить не предлагают.

Но ее слова его тронули; он понял, что долго их не забудет. Рэнд подумал о длинной, одинокой дороге, которая ему предстоит, и понял, что воспоминания о Коррин будут всегда согревать его.

Он испытал малодушную радость, оттого что Коррин опередила его и он не успел признаться в своем тайном, мрачном прегрешении. В своей вечной слабости, от которой не избавился даже с возрастом. Никакие заработанные деньги не помогли бы ему откупиться. Он может садиться за руль трезвым сколько душе угодно, но никогда не забудет той роковой поездки в пьяном виде.

— Я не могу с тобой жить, — наконец сказал Рэнд, когда понял, что пауза затянулась. Лицо Коррин оставалось непроницаемым. Она снова напоминала ледяную королеву.

— Почему?

— Некоторым людям нельзя иметь всего.

— Чушь.

— К сожалению, нет.

— Ты хочешь сказать, что мне нельзя быть счастливой?

— Нет. Ты заслуживаешь замечательного парня, который тебя полюбит и от которого у тебя будут дети.

— И этот парень — не ты?

— Нет. Не я.

— Все дело во мне? — спросила она.

Рэнд терпеть не мог, когда Коррин сомневалась в себе. Неужели она ничего не поняла, когда он занимался с ней любовью? Рэнд никогда не сможет сказать ей то, что она наверняка хотела услышать, но он показал ей единственно возможным для себя способом, насколько она для него важна.

— Нет, не в тебе, — сказал он, проводя рукой по волосам.

— Расскажи мне, Рэнд. Я смогу это выслушать. Я знаю, во мне есть что-то такое, из-за чего меня бросают. Может быть, все дело в моей неуверенности? Я очень хочу ее скрыть, но у меня ничего не получается.

— Нет, — сказал Рэнд. Ее слова ранили его. Рэнду казалось, что душа у него истекает кровью. Он заметил выражение боли на лице Коррин и понял, что она чувствует то же самое. И он не сможет этого исправить. Не сможет отойти от края пропасти, куда привел ее и себя. Больше ему негде спрятаться.

Ни один человек не знал о борьбе, которую вел Рэнд. Только Роджер. Но он сам догадался, догадался, так что Рэнду не довелось признаваться вслух. Рэнд и сейчас не знал, хватит ли ему сил, сумеет ли он найти нужные слова, даже для того, чтобы избавить Коррин от страданий.

— Это потому, что меня бросили родители? Я пытаюсь об этом забыть.

У нее на глазах заблестели слезы. Он почувствовал себя трусом.

— Нет, детка, перестань. Дело не в тебе.

Он ее обнял, не желая даже себе признаваться в собственной ярости. Те, кто обидел эту женщину, должны были за это поплатиться, и Рэнд мог только надеяться, что им плохо и они несчастны.

Он начинал понимать, на какой риск пошла Коррин, когда попросила его остаться. Ведь с ней не остался никто. Ему стало стыдно, когда он понял, как она его любит.

В тот миг Рэнду захотелось ее любить, захотелось найти в себе силы признаться в своей любви к этой непростой, прекрасной женщине, которая стала ему необходимой.

— Дело не в тебе. Господи, мне стыдно, что ты такая храбрая.

— Почему я храбрая? Я пряталась всю жизнь.

— Ты не знаешь, что такое прятаться, — сказал Рэнд. Он уже не сможет убежать. Он не мог небрежно отмахнуться от Коррин. Она заслуживала правды и должна была понять, что проблема — в нем самом.

— Тогда расскажи мне, чтобы я поняла.

— Мне надо выпить воды.

— Хорошо.

Он оставил ее в спальне и пошел в ванную. Ванная была аккуратной и радующей глаз. Она очень напоминала Рэнду ее владелицу. Он залпом выпил два стакана воды и посмотрел на себя в зеркало. Потом глубоко вздохнул и вернулся к Коррин.

Рэнд выключил свет, и теперь комната была залита сиянием луны. Он сел на край кровати, повернувшись спиной к Коррин.

— Как-то раз ты спросила о моей семье.

— Да.

— Я должен рассказать тебе о моем брате Чарльзе. Тогда ты поймешь, почему мы никогда не сможем жить вместе.

Коррин промолчала, но он заметил, что она пошевелилась, почувствовал теплоту ее тела, когда она придвинулась к нему. На миг им овладела слабость. Рэнду захотелось повернуться к Коррин и прижать ее к себе. Уткнуться ей в волосы цвета солнечных лучей и говорить шепотом, а не слышать, как собственные слова повторяются эхом в тишине комнаты.

— Чарльз был моим братом-близнецом. Мы всегда ходили вместе. Шутили и ввязывались в неприятности. Вели себя, как обычно ведут подростки, — ходили на вечеринки, пили, гоняли на машине. Однажды вечером, когда нам было по шестнадцать лет, мы проделали все это одновременно. Я пришел в себя через шесть недель, в больнице. В глубине души я чувствовал себя так, будто что-то потерял. Чарльз погиб в автокатастрофе, мгновенно.

— О, Рэнд, ты ведь был совсем ребенком. — Коррин коснулась его спины, и Рэнд отшатнулся. Он знал, что его рассказ еще впереди.

— Это меня не оправдывает. Я был одним из Пирсонов и знал свои обязанности. Я вышел из больницы и вернулся в школу. Но жизнь стала другой. А, черт, я начал пить, чтобы притупить боль, и не смог остановиться. Я — алкоголик, Коррин. После той вечеринки я ни разу не выпил на людях, потому что знал, чем это грозит. Но я не мог не думать.

Он не стал рассказывать Коррин о вечерах, которые провел сидя дома, в одиночестве, надев школьное кольцо Чарльза и сжимая бутылку «Катти Сарк». Не стал рассказывать ей о битве, которую вел с Богом и с окружающим миром. Почему умер Чарльз?

Сейчас Рэнд не задавал этого вопроса. Почему он выжил в автокатастрофе, когда все говорили, что он должен был погибнуть? Рэнд знал, что должен был умереть.

— Ты напивался с тех пор, как мы стали встречаться? — спросила Коррин. Она все еще сидела рядом, но больше не прикасалась к нему.

— Нет. Я бросил пить через полгода после смерти Роджера.