Иви Феррари - Медсестра из Райминстера

Он остановил меня на лестнице этим же утром, схватив за руку.

— Дженни, вы были великолепны! Мне уже все рассказали. Если бы вы не действовали так решительно, Вира наверняка упала бы.

— Как она? — спросила я, стараясь избежать смущавших меня слов благодарности.

— Она в порядке. Отправляется домой сегодня утром. После того, как все это случилось, Дэйв Коллендер сумел вытянуть из нее правду. Ей пришла в голову идея ценой собственной жизни отомстить мне. Повернись все по-другому, готов поспорить, она бы так и сделала… — Он содрогнулся. — В общем Дэйв имел с ней серьезный разговор. Он спросил ее, неужели она думает, что стала бы хорошей женой для доктора, раз она способна на такие поступки. Он даже заставил ее признать, что я не давал ей никаких обещаний… И теперь Ив знает обо всем, а Вира попросила у меня прощения.

Он закрыл глаза ладонью:

— Я чувствую себя так, будто пережил настоящую войну… А что касается вас, Дженни, то вы будете почетным гостем на нашей свадьбе, я вам обещаю!

Я ушла с дежурства в пять и была рада скрыться поскорее от назойливой больничной публики. По дороге я решила завернуть на чашку кофе в «Зеленый лавр». Едва я села за столик и принялась размышлять, стоит ли потратить остаток месячной зарплаты на датское пирожное, как кто-то неожиданно сел рядом.

— Не возражаете, надеюсь? — спросил Дэвид Коллендер.

Сердце тут же екнуло у меня в груди. Я смотрела на него, не говоря ни слова.

— Я увидел, что вы входите сюда, и пошел за вами, — объяснил он. — Позвольте мне угостить вас кофе?

— О… э… да, спасибо, — бормотала я.

Он сделал заказ, а затем посмотрел на меня довольно мрачно. Я подумала, что мне суждено пережить еще одну лекцию, и приготовилась к неизбежному.

— Я должен перед вами извиниться, — сказал он. — Я опустился до глупых и низких подозрений насчет вас и Маллена… Я вижу, вы поняли, о чем я говорю. Простите меня. Я должен был знать, что вы слишком честны, чтобы быть замешанной в чем-то подобном.

— Ничего, все нормально, — поспешно ответила я, почувствовав себя внезапно такой счастливой, что готова была немедленно простить ему всю ту боль, которую он причинил мне, все бессонные ночи и муки ревности.

Он облегченно улыбнулся. Мы завели разговор о повседневных делах, я рассказала ему, что беру неделю отпуска, чтобы съездить домой и навестить своих.

— Я тоже скоро уезжаю, — сказал он. — Могу я предложить вам мою машину и свою компанию хотя бы до Лидса?

Предложение было очень неожиданным, но я почувствовала, что отказ огорчит нас обоих. А к тому же я буду избавлена от утомительного путешествия через всю страну.

Я с радостью согласилась.

Суббота выдалась солнечная и теплая, и я с удовольствием смогла надеть свой новый костюм-двойку. Мне было легко и весело. Все мои подозрения насчет тайной жизни доктора Коллендера как-то разом сошли на нет.

В конце концов, сказала я себе, он всего лишь дружески предложил подвезти меня на своей машине. Я решила наслаждаться его обществом и выкинуть из головы все остальное.

Он ждал меня в машине у ворот. В свитере и брюках он выглядел гораздо моложе. Он улыбнулся мне с таким нескрываемым удовольствием, что мое сердце затрепетало от счастья. Жизнь вдруг предстала передо мной в ином, счастливом свете.

Он смотрел на меня, пока я садилась в машину, а затем застенчиво протянул мне коробку конфет.

— Это на тот случай, если вам станет скучно, — засмеялся он. — Я мало разговариваю, когда веду машину, так что не подумайте, что я необщительный. Дорога, по которой мы поедем, сильно загружена и требует максимум внимания.

Я согласилась с ним, добавив про себя, что рядом с ним и тишина будет для меня отрадной — неважно, с шоколадом или без.

— Прекрасно. Итак, мы отправляемся.

Он повернул ключ зажигания и включил первую скорость. Вдруг я заметила, как он посуровел. Кто-то бегом направлялся к нам, точнее, к опущенному стеклу с его стороны. Едва разглядев, кто это, я почувствовала себя неуютно.

К нам приближалась та самая девушка, которая приходила на танцы. И она плакала!

— Ты бросаешь меня! Я знаю, ты меня бросаешь! — закричала она ему.

— Моника, успокойся! — запротестовал он. — Ты не знаешь, о чем говоришь…

Ее лицо было бледным и напряженным, темные глаза выражали страдание.

— Я не успокоюсь. Достаточно я молчала, глядя, как ты встречаешься с другими девушками. Ты жестокий и грубый. Как ты можешь так, Дэвид, ведь ты принадлежишь мне…

Она схватилась руками за стекло. Я увидела обручальное кольцо на одном из ее тонких пальцев. Меня охватила волна болезненного отвращения.

Девушка снова заплакала:

— Дэвид, пожалуйста… Ты разбиваешь мне сердце… Не делай этого со мной… не делай этого. Мы ведь были так счастливы…

Я не могла больше этого слышать. Открыв дверцу, я схватила чемодан с заднего сиденья и выскочила из машины. Я услышала, как Дэвид Коллендер что-то закричал мне вдогонку, но была уже достаточно далеко и не слышала его слов.

Я бежала, не разбирая дороги, и жгучие слезы отчаяния и обиды застилали мне глаза.

Глава седьмая

— Сестра Уилсон? Никогда не слышала о такой.

Старшая сиделка Шортер стояла перед почтовой полкой в столовой и вертела в руках конверт.

— Странно. У нас нет никого с таким именем. Письмо пришло авиапочтой. Марка гибралтарская…

Мы все только что приступили к завтраку. Я не получила в это утро никаких писем, поэтому тоже заинтересовалась пришедшим письмом. В следующую секунду в столовую вошла сестра Пиннок.

— О, я знаю Уилсон, — сказала она быстро. — Она работала здесь раньше. Я думаю, у меня сохранился ее адрес. Дайте письмо мне, я перешлю его ей.

Старшая сиделка Маккензи из женского терапевтического отделения подняла глаза от своей овсянки.

— Странно, — сказала она. — Я здесь дольше, чем Пиннок, но не могу вспомнить сестру, которую бы звали Уилсон.

Все связанное с Пиннок вызывало во мне интерес, поскольку она ассоциировалась у меня с доктором Коллендером. Мне стало интересно, знала ли она что-нибудь о прошлом уик-энде, когда он предложил подвезти меня до Лидса.

Но я предпочитала не вспоминать об этом, по крайней мере в ближайшее время.

Я никак не могла забыть сцену с таинственной девушкой и отделаться от ужасных подозрений, что она была его женой. Мой приезд домой был омрачен тяжелыми воспоминаниями.

Вернувшись в больницу, я виделась с Дэвидом несколько раз по работе, но он ни разу не заговорил со мной.

Пиннок сунула письмо в карман и села в конце полупустого стола. Я заметила, что она очень мало ела и была непривычно рассеянной.