Лора Патрик - Переиграй судьбу

Шелковая пижамная куртка распахнулась, обнажив упругую мускулистую плоть, и вскоре Констанс с удивлением обнаружила, как ласкает его широкий торс, ныряя пальцами в темную гущу курчавых волосков, в изобилии покрывающих грудь. Она дрожала как осиновый лист, ощущая возбуждение Чарлза и свое, чувствуя, что горячее желание захлестывает ее и уносит в райские кущи.

Она слегка изменила позу, подняв кверху руки, и стала нежно гладить его плечи, прижимаясь к Чарлзу все ближе и ближе. Он неторопливо исследовал кончиком языка очертания ее рта, щекотал уголки губ, лаская и дразня до тех пор, пока Констанс не ответила на поцелуй с такой страстью, которая потрясла бы ее до глубины души, опомнись она хоть на мгновение. Но теперь ее мысли занимал только Чарлз, и никто другой, его прикосновения, вкус его поцелуя и аромат гладкой бронзовой кожи вызывали нервную дрожь в каждой клеточке ее тела, ставшего мягким и податливым в его умелых руках.

Жесткие завитки волос, покрывавшие его широкий торс, приятно покалывали грудь Констанс, проникая сквозь тончайшую материю обтягивающей футболки. Каждое новое движение его губ доставляло Констанс неизвестное доселе наслаждение, возбуждая все больше и больше, пока реальность не превратилась в буйство красок и чувств.

Руки Чарлза скользнули вниз по ее спине, притягивая ближе безвольное тело Констанс, находящееся целиком в его власти. Я никогда не испытывала ничего подобного с Робертом», пронеслось у нее в голове. Однако воспоминание о бывшем муже не вызвало, как обычно, яркой вспышки страха и непреходящего чувства вины. Вместо этого появилась грусть о бесцельно прожитом времени, о том, как много она потеряла, не встретив вместо Роберта нежного искусного любовника.

Неожиданно резкий звонок нетерпеливо прорезал томную тишину столовой и, ворвавшись в оазис наслаждения, вернул обоих на землю.

Чарлз неохотно оторвался от Констанс и, усадив ее на стул, рванулся к двери.

— Миссис Осборн! Миссис Осборн! Кого там черт принес?! — кричал он, поправляя на ходу растрепавшиеся волосы. — Констанс, прошу тебя, не уходи. Нам надо поговорить. Кто бы это ни был, не убегай. Я быстро избавлюсь от непрошеных гостей, хорошо?

— Хорошо, — чуть слышно выдохнула она, не в силах пошевелиться.

Я, кажется, его люблю… — думала Констанс, стараясь унять приятное головокружение. Но почему? Боже, почему я не поняла это сразу? Зачем мучила себя все эти месяцы, отрицая очевидное: мы же две половинки, он создан для меня, а я для него. Ведь это же так просто!

В дверь постучали. Прежде чем войти, миссис Осборн деликатно выждала несколько секунд, после чего вплыла в столовую и с деланным безразличием возвестила:

— Сэр, приехала леди Берклифф. Я попросила ее подождать в кабинете.

Констанс отдала должное беспримерной выдержке экономки, голос которой звучал на редкость спокойно, а ведь миссис Осборн, должно быть, прекрасно осознавала щекотливость сложившейся ситуации. Чарлз, который тоже взял себя в руки, безучастно на нее посмотрел и произнес:

— Благодарю вас, миссис Осборн. Скажите леди Берклифф, что я сейчас выйду.

Он и ее собирается встречать в пижаме? — с досадой подумала Констанс. Похоже на то.

Но как только дверь за миссис Осборн закрылась, она торопливо поднялась и сказала:

— Пожалуй, мне пора. Очевидно, теперь тебе не до меня.

— Опять бежишь? — воскликнул Чарлз, протягивая к ней руки. — Каждый раз, когда нам удается хоть ненадолго побыть вместе, ты норовишь улизнуть, и это меня бесит!

Констанс набрала в легкие побольше воздуха и сказала то, что уже давно жгло ей язык:

— Я не желаю пополнять твой гарем, Чарлз. Прости, но это не для меня.

— Какой еще гарем? — оторопел он.

— Самый натуральный, — любезно объяснила Констанс. — Может, тебе не хватает острых ощущений, а может, ты просто не уверен в себе как мужчина, не знаю. Но я однолюб и хочу, чтоб так было и впредь… Ну что ж ты застыл как соляной столб? Беги, встречай свою гостью!

— Всему свое время. — Он разглядывал Констанс, хитро прищурив один глаз. — Давай начистоту. Что именно ты имела в виду?

— Я не попугай, по десять раз повторять не буду, — резко ответила она. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, так зачем же зря сотрясать воздух?

— Ну хотя бы рассмеши меня!

Скорее всего она бы так и сделала, если б не распахнулась дверь и нежный голос не произнес:

— Чарлз, милый! Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, не так ли? О, мисс Уайтселл… Тысяча извинений, я и понятия не имела, что вы…

Констанс повернулась лицом к дверям и выжидающе уставилась на Шарлотту. Ее светло-карие глаза встретились с прозрачно-зелеными глазами блондинки и прочитали в них то, что скрывалось за искусно разыгранным смущением. Разумеется, леди Берклифф прекрасно знала, что Констанс находилась в столовой вместе с Чарлзом. Подтверждением тому могло быть деланно безучастное выражение ее лица, а также ровный мелодичный голос. На самом деле Шарлотта была вне себя от ярости, однако скрывала свое состояние, прикидываясь невинной жертвой обстоятельств.

— Ничего, я как раз собиралась уходить, — процедила Констанс, выжимая из себя жалкое подобие ухмылки.

В ответ на ее гримасу красиво очерченный рот леди Берклифф расплылся в голливудской улыбке, обнажив два ровных ряда белоснежных зубов, и блондинка ехидно заметила:

— Правда? Вот повезло!

Кому, интересно? — подумала Констанс, продолжая неестественно улыбаться. Ах да, что за глупый вопрос! Когда дело касается леди Берклифф, существует лишь один человек в целом космосе, к желаниям которого стоит прислушиваться — это сама леди Берклифф. Или, может, решила Констанс, бросив на Чарлза полный ненависти взгляд, два таких человека.

Между тем Шарлотта уверенно вошла в столовую, как к себе домой, и Констанс смогла в полной мере оценить ее холеную внешность. На леди Берклифф красовался английский кремовый костюм от известного кутюрье, а такого же цвета туфли на высоком каблуке подчеркивали элегантную стройность длинных ног. Платиновые волосы легкими волнами падали на плечи, трогательно обрамляя миловидное лицо с безупречным макияжем. Шарлотта была стопроцентной леди и как нельзя лучше подходила на роль спутницы жизни такого преуспевающего человека, как Чарлз Стэйн.

Констанс же, напротив, надела старенькие брючки и светло-сиреневую футболку, накинула сверху теплую вязаную кофту, которая была одной из ее любимых вещей, но выглядела далеко не лучшим образом из-за того, что служила много лет. Имидж Констанс мог бы хорошо подойти к интерьеру гончарной мастерской, но это было слабым утешением, в то время как надменный взгляд зеленых глаз леди Берклифф сверлил каждый дюйм ее хрупкого тела.