Рене Бернард - Водоворот страсти

Поцелуй превратился в десяток поцелуев. Одной рукой Гален обвил ее стан и нежно привлек к себе. Другой ласково провел по лицу, шее, захватил, играя, кончики ее волос. С тихим вздохом она поддалась его ласкам. Ему, хотелось большего, хотелось расстегнуть платье, но он понимал, что у ее смелости тоже есть границы. Их уединение в любой момент могло быть нарушено каким-нибудь проезжающим всадником. Минутная решимость мисс Морленд вот-вот должна была уступить место рассудительности и осторожности. Кроме того, столь быстрое развитие событий расходилось с его тайными планами. Но в этот миг он потерял голову и решил — будь что будет, но не стоит упускать столь благоприятный момент.

Похоже, благоразумие оставило их обоих.

Хейли тихо застонала и Гален впился губами в ее губы. Дрожь пробежала по его телу. Не выпуская Хейли из объятий, он увлек ее назад, пока она спиной не прислонилась к широкому дубу. Теперь он мог перейти к еще более тесному общению. Перед его взором возникла обольстительная мисс Морленд, прижавшаяся к нему всем телом… дальнейшие видения были еще более сладострастными…

Гален осыпал поцелуями ее щеки и шею. Горячее дыхание Хейли говорило о не меньшем возбуждении. Гален принялся ковать железо, пока оно было горячо. Он просунул колено между ее ног и прижался подрагивающим бедром к ее телу. Губами он опять приник к ее рту, побуждая всеми известными ему способами окончательно забыть обо всем и целиком отдаться ему.

Но вдруг она оттолкнула его. Ему не хотелось отпускать ее, но голос благоразумия возобладал. Разыгрывать из себя дикое необузданное животное — большей глупости нельзя было вообразить.

— Не могу! Я никогда не соглашусь на это, мистер Хоук! Слышите? — Она бросилась в сторону и упала бы, если бы он не поддержал ее.

— Простите меня. В свое оправдание лишь замечу, что ваши поцелуи очень сладостны, — сказал Гален.

Во взгляде, который она бросила на него, отразились слитые воедино страх, радость и желание, и ему сразу стало легче на душе. «Я взволновал ее… так быстро… но мной овладело сильное желание».

— Я вам очень признательна, мистер Хоук.

— Признательны? — Он удивился, но это еще мягко сказано.

— Мне хотелось узнать… что чувствуешь, когда целуешься с вами. — Она умолкла. Ее глаза заблестели от навернувшихся слез. Однако она сумела взять себя в руки, а когда заговорила, ее голос звучал твердо: — Прошу меня простить, если я ввела вас в заблуждение. Впредь ничего подобного не повторится. Как бы ни было велико искушение, мне следует помнить о Герберте и моей репутации. Я не наивная дурочка и не собираюсь портить себе жизнь из-за глупости.

— Понятно, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Гален. Какими бы горькими ни были ее слова, доля правды в них точно была — она никак не была дурочкой. Что же касается всего остального, то это прозвучало очень забавно, даже смешно, но он согласно закивал, это был более чем разумный поступок в сложившемся положении. «Какая же вы очаровательная лгунья, мисс Морленд». — Как вам будет угодно.

Она подошла к лошади и сделала две неудачные попытки забраться в седло.

— Позвольте предложить вам помощь, мисс Морленд, — сказал Гален, подойдя к ней сзади.

— Благодарю вас, — отозвалась Хейли, не оборачиваясь.

Гален улыбнулся; «Вы не смотрите на меня, потому что боитесь, что мы опять поцелуемся. Но как же тогда быть с теми возвышенными словами, которые вы только что сказали?»

Он рукой слегка поддержал ее за талию, довольно нахально, но помощь вовсе не была лишней. Не успела Хейли испуганно вскрикнуть, как уже оказалась в седле. Он встал и поправил на ней платье.

Судя по всему, роль грума пришлась ему по вкусу. Груму дозволялись те вольности, которые не были позволительны джентльмену. Гален взял ее ногу и поставил в стремя, затем, обхватив за талию, посадил поудобнее в седло. Вел он себя осторожно, не переступал границ приличия, но вместе с тем действовал твердо и уверенно.

— Мисс Морленд…

— Да?

— Вы хотите услышать ответ на свой вопрос?

— Какой вопрос? — спросила Хейли дрожащим голосом. Тревожный взгляд и припухшие от поцелуев губы выдавали ее внутреннее смятение.

— Помните, вы просили меня прекратить и оставить? — Он протянул ей поводья.

— Конечно, помню.

Он улыбнулся, напрасно пытаясь отогнать дурные, но такие приятные мысли и желания.

— Так вот, мой ответ — нет.

Он хлопнул рукой по крупу лошади, и та помчалась вперед прежде, чем Хейли успела что-либо возразить.

— Тебе понравилась прогулка верхом, дорогая? — спросил отец, ласково целуя дочь в щеку. От него, как обычно, пахло бренди. Неприятный запах, но Хейли уже смирилась с ним.

— Папа, почему бы тебе не прогуляться? — как можно мягче сказала она. — Сегодня такой чудесный день. Не стоит сидеть в четырех стенах.

— Пф! — весело откликнулся он. — Любоваться солнечной погодой можно из окна. Для чего же их придумали, как не для этого?! Кроме того, я был не совсем один.

— У тебя были гости? — спросила Хейли с надеждой, что тетя Элис сумела вмешаться в нужный момент и помогла удержать отца в рамках приличия, по крайней мере, чтобы он не пил при посторонних.

— Нет. Только Трамбл! — Он вытянулся на диване, уставившись бессмысленным взглядом в потолок. — Небольшой деловой разговор между джентльменами. Тебе нечего волноваться.

— Деловой разговор? — удивилась Хейли.

— Да, да… теперь тебе больше не надо беспокоиться и заниматься финансовыми делами. Почему джентльмен не может взять взаймы у будущего зятя? И я не хочу слышать никаких возражений. — Он внезапно встал, возбужденный, покрасневший, словно ребенок, пытающийся оправдаться перед родителями за содеянную шалость..

Его слова поразили ее словно удар молнии. Еще один заем. Еще больше долгов. Боже, когда же прекратится этот кошмар? Судя по всему, никогда. «А я… я вела себя так опрометчиво, забыла о Герберте, о наших долгах, о пьющем отце. Я целовалась с Хоуком и в этот прекрасный момент забыла обо всем. Нет, никогда больше такое не повторится. Ручаюсь!»

— Я часто ездил верхом с твоей матерью. Как прекрасно она держалась в седле! — Он вздохнул. — Помнишь, у всех купленных мной лошадей масть была под цвет ее любимому наряду для верховой езды?

— Конечно, помню. — Она стиснула руки, не зная, что говорить дальше.

— Герберт сказал, что абонировал на завтра ложу в опере. Обязательно надень красное платье. В нем ты так похожа на свою мать…

Хейли замерла на месте, погруженная в свои мыслив и не обращая внимания на глуховато звучавший, печальный отцовский голос.