Кей Мортинсен - Чаша судьбы

Витторио даже не сдвинулся с места, только посмотрел вниз, на рубашку, по которой прокладывали себе путь красные ручейки вина.

— Ну что же ты наделала, Дебби! Придется тебе исправлять положение… — И с этими словами Витторио стал медленно расстегивать пуговицы на рубашке. — Когда-то ты вся перемазалась взбитыми сливками, но благодаря мне на тебе не осталось и следа.

Дебора покраснела при воспоминании о том необыкновенном вечере, когда вздумала приготовить торт со взбитыми сливками. Она считала его своим коронным блюдом. Мама научила ее еще в детстве. Торт был почти готов, как в кухне появился Витторио, и сливки, предназначавшиеся для украшения торта, незаметно для обоих вдруг оказался на груди Деборы. То, что последовало за этим, она всегда вспоминала со сладким замиранием сердца. Один из незабываемых моментов их жаркой страсти…

— Не помню, кажется, я говорил тебе, что сливки не идут ни в какое сравнение со вкусом твоего тела, — безжалостно продолжал Витторио, бросая рубашку на пол.

— Витторио… нет… — только и смогла выговорить Дебора, не в силах отвести взгляда от его мускулистого торса.

Она на секунду представила, как проведет по нему языком, упиваясь дурманящим запахом мужского одеколона, чувствуя терпкий привкус вина. Как нежно дотронется кончиком языка до темных бугорков на груди Витторио, отчего они станут совсем твердыми…

Дебора вдруг обнаружила, что губы ее пересохли, и инстинктивно облизнула их. Затем взглянула на Витторио, и взгляд черных глаз ожег ее. Словно электрический разряд пробежал по ее телу. Она почувствовала, как внутри нее тоже разгорается огонь.

— Но мы же совсем не собирались… — хрипло начала она и замолчала.

— Разве?

Усилием воли Дебора сделала шаг назад и тряхнула головой, словно желая избавиться от колдовского наваждения.

— Да, ― произнесла она, стараясь придать голосу больше твердости. — Ты сказал, что разыгрывать неземную любовь мы будем только на людях. Но здесь нет никого… Можно вести себя, как обычно.

— Именно так я себя и веду, — прозвучало в ответ.

— Ах, ну да, я и забыла, что ты готов затащить в постель любую женщину, которая, по твоему мнению, испытывает хоть малейшее желание…

— Вовсе нет, — почти грубо оборвал ее Витторио. — Ты здорово ошибаешься: я, напротив, очень привередлив. — При этих словах его голос снова стал необыкновенно чувственным и глубоким. — Мне нравятся только те женщины, которые способны одним взглядом разжечь во мне желание. Которые настолько чувственны, что это заметно в каждом их движении. Которые могут полностью отдаться своим ощущениям и довести этим мужчину до сумасшествия. Женщины, которые с готовностью отвечают на ласки. Женщины, которых малейшее прикосновение заставляет трепетать в руках мужчины…

― Прекрати! ― выкрикнула Дебора, пораженная тем действием, которое оказывают на нее слова Витторио.

Он опять говорит о женщинах. А она, как завороженная, слушает его, не в силах отвести взгляда от его глаз, обещающих наслаждение. Нет, больше терпеть эту сладостную пытку невыносимо.

Дебора снова отступила на шаг — и оказалась прижата к стене. Кажется, она попалась. У нее осталось только одно средство удержать Витторио на расстоянии, которое, как вскоре оказалось, не очень-то и действует.

― Тогда пойди и поищи одну из таких женщин! — с вызовом произнесла она. — Я здесь только затем, чтобы получить развод! Только поэтому готова продолжать эту нелепую игру на людях. Но и речи не может быть ни о каком сексе!

― Кто сказал, что секс со мной будет «никакой»? — прошептал Витторио.

Деборе показалось, что пол уходит у нее из-под ног и все тает и растворяется в чарующем звуке его голоса. Она заметила, как приоткрылись губы Витторио. Их чувственный изгиб всегда рождал в ней нестерпимое желание, достаточно было только взглянуть на них… С каким наслаждением она бы коснулась их сейчас своими губами, чтобы беспрекословно подчинить их себе, только себе. Свела бы Витторио с ума долгим, страстным поцелуем, чтобы он просил, нет, умолял о продолжении…

Несбыточные мечты, и она прекрасно это знает.

— Тебе надо идти.

Витторио улыбнулся.

— Твой взгляд говорит совсем другое.

— Он говорит, что тебе пора уходить! — отчетливо повторила Дебора, но невольно отвела взгляд.

— Дебби, зачем ты притворяешься? Почему не хочешь признаться в том, что чувствуешь? Я же вижу, как горят желанием твои глаза, чувствую, как напряжено твое тело. — Он помолчал, затем добавил совсем тихо: — Мы оба свободные люди и можем делать все, что нам вздумается… И в эту минуту я хочу тебя, слышишь, хочу тебя каждой клеточкой своего тела.

Щеки Деборы вспыхнули от возмущения.

— В эту минуту? — вырвалось у нее. — Благодарю вас, синьор Бертола, что снизошли до меня в эту минуту и делаете мне такое великое одолжение! А кто, позвольте узнать, удостоится этой милости в следующую минуту? Кажется, я уже ясно выразилась, что не собираюсь потакать твоим прихотям!

Витторио подумал, что никогда еще Дебора не была более красивой. Глаза сияют, голова гордо откинута назад, так что он едва удержался, чтобы не наброситься на эту белоснежную шею и начать покрывать ее безудержными поцелуями.

— Как же ты ошибаешься, — глухо произнес он, — думая, что я отношусь к тебе как к объекту исполнения моих прихотей. Я ждал этого момента весь вечер.

Дрожащей рукой Витторио осторожно коснулся теплого шелка волос Деборы, затем спустился чуть ниже, к плавному изгибу шеи, и дальше, до волнующей ложбинки между упругими грудями.

— Может, любовь и умерла, но желание стало еще сильнее. Не так ли?

Дебора не отвечала, только смотрела на Витторио в каком-то странном оцепенении. Для него этого было достаточно. И все же он хотел, чтобы она подтвердила его утверждение. Чуть наклонившись, Витторио слегка дотронулся губами до ее приоткрытых губ — и почувствовал обжигающее неровное дыхание.

— Не так ли? — повторил он, проводя кончиком языка по четко очерченной линии ее губ.

Как спелые вишни, подумал он. Только еще слаще.

Дебора почувствовала, что просто не может больше сдерживаться.

— Да, — выдохнула она, закрыла глаза и всем телом прижалась к Витторио.

Губы их слились в жадном, пьянящем поцелуе. Рука Витторио скользнула под черный шелк рубашки. Дебора замерла от удовольствия, когда он начал ласкать ее грудь. И тихонько застонала, когда Витторио коснулся внутренней стороны ее бедер. Властно раздвинув ладонью крепко сжатые ноги, он проник глубже, туда, где находится самое чувствительное место. Волна желания, поднимающаяся изнутри, подхватила Дебору и унесла туда, где ничто не имело значения, кроме губ и рук, ласкающих ее…