Саманта Сноу Саманта Сноу - Звезда в ладони

На работу они все-таки опоздали. На десять минут. Лиззи, запыхавшись от быстрого подъема по лестнице, вбежала в процедурный кабинет и застала Габриелу, что-то записывающую в журнал. Женщина выглядела удрученной.

— Привет! — поздоровалась с порога Лиззи.

— Привет! — буркнула в ответ, даже не оторвав взгляд от тетради, Габриела.

— Прости, я опоздала, — виновато проговорила Лиззи.

Женщина, взглянув на часы, пожала плечами.

— Ерунда. На десять минут.

— А ты не из-за этого такая сердитая? — спросила Лиззи.

Она сама была такой счастливой, что не могла смириться с переживаниями других. Ей хотелось, чтобы и все вокруг радовались жизни.

— Нет, Лиззи. Тут другое. Понимаешь, Мария из пятой палаты… — осторожно проговорила Габриела.

— Что с девочкой? — испугалась Лиззи.

— Ей вчера сказали о смерти родителей.

— Ох! — Лиззи зажала рот рукой. — Как она, Габриела?

Женщина вздохнула:

— Никак. Молчит и ни на что не реагирует. Бедный-бедный ребенок.

Вот и случилось то, чего так страшилась Лиззи. Марии все рассказали, и ее, Лиззи, не было рядом…

— Ты иди домой, Габриела. Я сама тут разберусь. А сейчас забегу к Марии, — выпалила Лиззи и выскочила из процедурного.

Пробежав по коридору, она остановилась около пятой палаты, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь, и толкнула дверь.

В палате был полумрак. Свет исходил только от настольной лампы, стоящей на тумбочке у кровати. Шторы на окне были плотно задернуты.

Мария лежала на спине, устремив открытые глаза в потолок. Руки поверх одеяла, маленькие кулачки сжаты.

— Эй, привет, малышка! — тихонько окликнула Лиззи девочку, но та даже не пошевелилась.

Лиззи подошла к кровати и присела на краешек. Взяла маленькую, совсем безвольную ручку девочки. Никакой реакции, на лице не дрогнула ни одна мышца.

— Мария, это я, Лиззи. Я знаю, что произошло, и понимаю твою боль. Ее трудно выдержать, но нужно. Слышишь, Мария…

Никакого ответа.

У Лиззи сердце обливалось кровью, но она не знала, чем помочь малышке. Иногда горе бывает таким сильным, что никакие слова не могут облегчить его. Время лечит. Так, кажется, говорят. Но как пережить это время, отпущенное на лечение?

Лиззи склонилась к девочке и поцеловала ее в лобик.

— Мне надо бежать, — прошептала ей в ушко. — Но я обязательно к тебе еще зайду.

День выдался суматошный. Лиззи бегала из палаты в процедурный кабинет, из процедурного кабинета в другие палаты. За день поступило, как обычно бывает по понедельникам, несколько детей в тяжелом состоянии. Лиззи ставила капельницы, делала уколы, разносила таблетки и слушала указания врачей. Но все равно находила время хоть на несколько минут забежать к Марии. К ее ужасу, состояние девочки не улучшалось. Лиззи говорила с лечащим врачом, но он лишь пожимал плечами. Все, что можно, они уже сделали. А остальное вылечит время. Время, опять время.

К концу смены, когда все неотложные дела были закончены, Лиззи зашла в палату и села на кровать рядом с Марией. Уже не пытаясь вывести девочку из оцепенения, растормошить ее, Лиззи начала рассказывать сказку. Просто рассказывать. Потому что молчать и смотреть на страдающего ребенка не было сил.

— В одном городе, далеко-далеко от Нью-Йорка, жила-была одна девочка. Жила она в маленьком домике с мамой и папой. Мама и папа очень любили свою доченьку, и она отвечала им такой же любовью.

Какая дружная семья! — завидовали их счастью окружающие.

Но однажды из далеких земель пришла в тот город эпидемия. Многие люди заболели. А кто заболел, тот уже не мог поправиться. Не было в городе лекарства против чужеземной болезни.

Все врачи города работали над этой проблемой, изобретали разные средства. Но ни одно из них не помогало больным.

И вот болезнь добралась до дома маленькой девочки. Сначала заболел папа, а потом и мама. Девочка заботилась о родителях, ухаживала за ними, подносила теплое питье и вытирала полотенцем пот со лба. Но что она могла сделать, если самые лучшие врачи были бессильны?

Через несколько дней мама и папа умерли. Но не могли они оставить свою дочь одну. Каждую ночь спускались они ангелами с небес и были рядом с девочкой. И хотя она не могла их видеть, ведь редко кому удается увидеть ангела, девочка чувствовала присутствие любимых родителей. Чувствовала их нежные прикосновения, их заботу, чувствовала их любовь.

И девочка поняла, что папа и мама всегда будут рядом с нею, пока она помнит и любит их.

— И мои папа и мама придут ко мне? — От вопроса Марии Лиззи вздрогнула, так неожиданно он прозвучал.

Лиззи обняла девочку и стала целовать ее:

— Да, малышка, да. И твои мама и папа всегда будут рядом с тобой. Верь мне, маленькая.

Слезы текли из глаз Лиззи, но она не обращала на них никакого внимания. А все гладила маленькую Марию по головке и говорила-говорила такие важные для девочки слова.

Так плохо, как в эту ночь, Дороти не спала, наверное, никогда. Вчера, возвращаясь от Брэда, она была преисполнена жалости к бедной девочке, спешила утешить и успокоить Лиззи, предварительно раскрыв глаза на подлость Фила. Медленно передвигаясь на своем «бьюике» по переполненным вечерним улицам города, Дороти репетировала речь, которую она произнесет, искала успокоительные слова…

Но Лиззи дома не оказалось. Дороти прождала ее до полуночи, бесцельно сидя на кухне. Ни работать, ни смотреть телевизор не было сил. В душе начала накапливаться злость на девчонку, которая даже не удосужилась предупредить о своей задержке.

Когда же Дороти улеглась в постель, то заснуть не смогла. Она ворочалась, стонала, считала белых баранов, но сон не приходил. Около трех часов ночи Дороти выпила две таблетки снотворного, которое раньше никогда не употребляла.

Сон навалился тяжелый и неприятный. Даже не сон, а кошмар. То ей виделось тело Лиззи, распростертое на дороге после аварии. То окровавленное лицо девушки, избиваемой каким-то безликим мерзавцем.

Вся мокрая от пота, Дороти вынырнула из этого ужаса в семь часов и сразу же встала. Нет уж, хватит. Лучше она займется делом. Зачем накручивать себя понапрасну? Если с Лиззи что-то случилось, ей сообщат.

Дороти выпила кружку крепкого кофе и села за работу. Как ни странно, но она смогла даже кое-что сделать, когда в половине девятого зазвонил телефон.

— Это я, — услышала она голос Лиззи. — Не волнуйся, я уже на работе. У меня все отлично. Ой, Дороти, мне так много тебе надо рассказать.

— Мне тоже, — только и смогла выдавить из себя Дороти.

Лиззи вбежала в квартиру, нет, даже не вбежала, ворвалась ураганом. Счастливая, сияющая и очень красивая. Пронеслась по комнате и повисла на шее Дороти, сидящей за столом над разложенными на нем эскизами.