Патриция Хорст - Жемчужное ожерелье

– Почему? Состояние Джеки волнует меня в такой же степени, как и тебя.

– Да что ты говоришь?… То-то за всю неделю ты не выкроила и минуты, чтобы хотя бы позвонить… А теперь, видите ли, расчувствовалась.

Значит, вот где кроются истоки его отчужденности – в том, что я ни разу не позвонила, подумала Дороти. Правда, свинство с моей стороны.

– На меня навалилось столько… – солгала она.

– Важных… неотложных… срочных дел? – насмешливо поинтересовался Эдди.

– Разных, Эдди…

Тот хмыкнул и снова погрузился в чтение. На сей раз Дороти рассердилась по-настоящему, даже за рукав пиджака его дернула, словно хотела задать ему трепку.

– Что с тобой случилось, Эдди? Я же вижу – ты решил объявить мне войну.

Он несколько минут молча в упор глядел ей в лицо, потом, глубоко вздохнув, сказал:

– Потому что проще быть твоим врагом, чем другом. Ты бросаешься из одной крайности в другую, Дороти, и постоянно держишь меня в напряжении, я устал от этого…

– Ты не похож на человека, которого хоть что-то может вывести из равновесия.

– Как видишь… – пожал плечами Брасс, возвращаясь к журналу.

Самое правильное сейчас было бы сделать то же самое: взять со столика газету и отгородиться ею, как щитом, но Дороти словно потеряла способность мыслить здраво. Она выхватила из рук Эдди журнал, швырнула его в сторону.

– Нет, мистер Брасс! – яростно воскликнула Дороти.

Он иронически хмыкнул:

– Опять переходишь на официальные рельсы?

– Да, на официальные! Вас раздражает… уважаемый… что я по другую сторону баррикад в интересующем вас деле и не сдаю своих позиций, на что вы не рассчитывали, пуская в ход все свое обаяние.

– Я думал, ты умнее, Дора, а оказывается… ты совсем не разбираешься в людях… Во всяком случае, в мужской психологии.

– Психология здесь ни при чем, тем более мужская.

– Ошибаешься, – устало произнес Эдди. – Оставь свои подозрения насчет моего племянника и Сьюзи. Дело сейчас не в них, а в нас с тобой… Да, я не отрицаю того факта, что меня возмущают твои симпатии к злосчастной Хедлоу. Но скажи, какая семья была бы счастлива, если бы с кем-то из родственников произошло то, что случилось с ним? Ты несправедлива к нему, а ведь это Клоду сломали жизнь. Мне жаль его. Он попал в переплет, безрассудно влюбившись.

– Надо было думать, а не хлопать ушами, – чуть сбавив тон, сказала Дороти, вспомнив, как собственные родители говорили ей точно такую же фразу, когда она познакомила их со своим будущим мужем.

– Вот и я пытаюсь, как ты выражаешься, не хлопать ушами. Не могу допустить, чтобы ты обращалась со мной, как со старой юбкой, в которой нельзя показаться на люди…

– Ничего не понимаю!

– Не юли, пожалуйста. С одной стороны, ты не прочь оказаться со мной в постели, а с другой – стесняешься открыто признать наши отношения. Или, ты думаешь, я не понял, как неловко тебе было представить меня своей родне, сгоравшей от любопытства? Будто я тебе не пара, не в масть, так сказать.

– Ты вообразил себе невесть что! – воскликнула Дороти растерянно.

Эдди рассмеялся.

– В душе тебе стыдно, конечно… Сейчас, во всяком случае… Но для меня это уже не имеет значения. Не думаю, что сильно расстроюсь, если мы расставим точки над «i» и расстанемся.

Эти слова ошеломили ее. Дороти замерла, будто пронзенная молнией. Казалось, целую вечность они стояли, молча глядя друг на друга.

Дороти не выдержала первой, отвернулась, невидящими глазами уставилась в окно.

– Спасибо за откровенность, – сдавленным голосом произнесла она.

Эдди тихо подошел, положил руку ей на плечо.

– Просто вырвалось, я совсем не хотел говорить… тебе это.

Дороти дернула плечом, подошла к дверям, ведущим в операционный блок, уткнулась в замазанное белой краской стекло. Оно приятно холодило пылающее жаром лицо.

– Как ты думаешь, операция скоро кончится? – спросила она, стараясь казаться спокойной.

– Понятия не имею.

Дороти почувствовала его у себя за спиной. Очень близко. Знакомый запах лосьона напомнил ей в эту минуту о коротких мгновениях ее совсем недавнего счастья.

– Дороти, – с болью в голосе произнес Эдди. – Поверь, мне очень жаль.

– Мне тоже. Не для того мы спасали бедную собаку, чтобы потерять сейчас.

Эдди резко развернул ее лицом к себе. Его глаза полыхали.

– Прекрати! Ты прекрасно понимаешь – я говорю не о собаке! Мне жаль, что между нами все кончилось, – повторил он. – Очень жаль.

Дороти болезненно поморщилась.

– В отличие от моего бывшего мужа, ты решил на прощание подсластить пилюлю?… Спасибо и на том.

Эдди площадно выругался, при этом порывисто-бережно прижал ее голову к своей груди.

– Никогда больше не сравнивай меня с человеком, который умудрился психологически травмировать тебя! Я настолько же отличаюсь от него, насколько ты не похожа на всех женщин, каких я встречал прежде. И в этом заключается главная проблема. – Эдди медленно провел кончиками пальцев по ее запекшимся губам. – Мы с тобой очень разные, и я постоянно мучаюсь над тем, как нам найти общий язык.

Еще секунда, и он поцеловал бы ее, но в этот момент в дверях появилась медсестра в белом халате.

– Мистер Брасс, доктор готов поговорить с вами и вашей женой, если вы пройдете в смотровую.

Вздрогнув при слове «жена», Дороти в замешательстве сказала:

– У меня другая фамилия, мы вовсе не муж и жена.

– Не обращайте внимания, – решительно вмешался Брасс, увидев недоумение медсестры. К Дороти же обратился, чуть понизив голос: – С этим мы разберемся позже, дорогая. А сейчас давай узнаем, что с нашей Джеки.

Пожилой ветеринар встретил их приветливо. Дороти, правда, была не в состоянии уловить то, о чем он говорил, так была взбудоражена собственными душевными переживаниями. Сосредоточилась, только когда услышала про семь щенков, появившихся на свет, и про то, что сама Джеки уже оклемалась.

– Когда мы сможем забрать ее домой? – спросила она.

– Не ранее чем через неделю. Во время операции собака потеряла много крови, и возможны осложнения.

Дороти непроизвольно сжала руку Эдди.

– Но она поправится?

– В этом можно не сомневаться, но следующие два дня будут трудными. – Доктор закрыл папку и повел их к двери в дальнем конце кабинета. – Здесь вы сможете посмотреть на счастливое семейство, только соблюдайте тишину, Джеки и щенки нуждаются сейчас в абсолютном покое. А потом – хорошая кормежка, уход – и все будет о'кей. Поздравляю…

– Это событие надо отметить, – заявил Эдди, когда они вышли из клиники. – Да и поговорить нам следует, вернее договорить…

Она не стала притворяться, будто не понимает, о чем речь.