Сьюзен Мейер - Сердце, полное любви

— Дариус, прекрати. Мне нужны две руки, чтобы удерживать Джино в ванне, слишком уж он энергично бултыхается, и еще две, чтобы мыть его, так что у тебя есть выбор.

— Пожалуй, лучше я буду держать.

— Тогда положи руки ему на живот и не давай крутиться.

Дариус так и сделал. Похоже, Джино стало щекотно, потому что он засмеялся и зашлепал ладошками по воде, окатив старшего брата водой.

— Думаю, ты просто хотела, чтобы я намок, — возмутился Дариус, глядя на хихикающую Уитни.

— Нет, я просто хотела, чтобы ты повеселился вместе с нами.

Купание заняло около пяти минут, но за это время Дариус успел вымокнуть насквозь. Уитни же выглядела подозрительно сухой.

Когда Дариус поинтересовался, как ей это удалось, она лишь пожала плечами:

— У меня есть инстинкты, которые подсказывают, когда следует сделать шаг назад.

— Неужели? — нахмурился Дариус, наблюдая за тем, как Уитни заворачивает Джино в полотенце.

— Я серьезно. Знать, когда сделать шаг назад и уйти от потока брызг, — это целое искусство. Ты можешь идти переодеваться, я сама уложу Джино.

Дариус благодарно кивнул, но перед тем как выйти за дверь медленно, точно зная, что Уитни, не отрываясь, следит за каждым его движением, стянул рубашку. Он знал, что это подлый ход, но не сомневался, что это сработает. Он ни на секунду не забывал о том, что Уитни согласилась стать для него больше чем просто другом. Сначала он хотел сделать эту ночь особенной, но решил повременить, еще немного пофлиртовать с ней, подогреть ее интерес. Пока каждый раз, когда Дариус пытался перейти к флирту, оказывалось, что Джино нужно кормить, одевать, укладывать спать, играть.

Его начинал интересовать вопрос: как в семьях, в которых уже есть один ребенок, появляется второй? Как родители находят время на что-то, помимо заботы об их чаде.

Уитни завораживала его, манила, притягивала. Когда он смотрел, как его маленький брат счастливо смеется у нее на руках, как она ласково улыбается, глядя на него, грудь Дариуса сжималась от странной, незнакомой ему доселе радости. Не то чтобы это было плохо. Он до сих пор безумно хотел заняться с ней любовью, но теперь кроме сексуального желания появилось что-то новое, не понятное до конца даже самому Дариусу.

Да, он займется с ней любовью. У них будет роман. И он никогда не обидит ее. Но он не хотел, чтобы его чувства выходили за рамки, заранее обозначенные им, он не верил в длительные, серьезные отношения. Урок, который преподал ему отец, он прекрасно усвоил.

Несколько дней спустя Уитни все еще краснела каждый раз, когда вспоминала Дариуса без рубашки. И каждый раз этот образ напоминал ей о решении, которое они приняли. Она знала, что их непреодолимо влечет друг к другу, но ей все еще казалось, что они совершают ошибку, решив сделать следующий шаг в отношениях.

Но эти невеселые мысли разом вылетали у нее из головы, когда Дариус прикасался к ней, проводил кончиками пальцев по ее спине или плечу, смотрел ей в глаза, целовал… Каждый раз, когда они оставались наедине, ее чувства обострялись до предела. Он сказал, что собирается соблазнить ее, но не сказал когда. И теперь она находилась в постоянном напряжении. Это было так возбуждающе.

Может, именно этой ночью он подхватит ее на руки и унесет в свою спальню? Или он будет дразнить ее поцелуями и легкими, едва заметными ласками, пока она не сойдет с ума от желания и сама не запросит пощады?

Одновременно Уитни было очень страшно. А если это действительно та самая ночь? Она еще никогда не занималась сексом без любви. Какими будут эти отношения без будущего? Отношения, в которых они будут жить, не думая о завтрашнем дне. Берн обещал ей вечность и стабильность, но все это оказалось ложью. Может быть, Дариус прав, и вечность — это лишь иллюзия?

Сейчас они с Дариусом сидели в его кабинете, обсуждая детали грядущих выходных.

— Кто-то из нас всегда должен сопровождать моих братьев, если вдруг они решат зайти в детскую.

— Позволь уточнить, таким образом мы пытаемся защитить Джино или Лиз?

— Лиз, конечно. Ты что, забыла обо всем, что я говорил?

Она чуть поморщилась:

— Прости, я все еще думаю о деле, над которым сейчас работаю.

Ложь! На самом деле она думала только о том, как тонкая ткань футболки обтягивает мускулистый торс Дариуса, который, возможно, даже не догадывался о том, какое колоссальное влияние он оказывает на ее способность воспринимать информацию своей внешностью.

— Тогда перестань думать об этом, у нас есть проблемы поважнее: мои братья будут здесь уже через неделю, и мы должны быть уверены, что все предусмотрели.

Похоже, Дариус действительно очень нервничал перед встречей с братьями.

— Что именно тебя волнует? Мы обсудили каждый пункт меню и все развлечения, которые можем предложить твоим братьям. Полагаю, они сбегут от нас пораньше, желая хоть немного отдохнуть от нашего гостеприимства.

— Но мы должны позаботиться о том, чтобы все было идеально. Моя мама всегда говорила, что нельзя быть слишком подготовленным к чему-либо.

Уитни была рада, что он заговорил о своей матери. По крайней мере, пока они будут говорить о ней, Дариус не будет думать о сексе. Или она не будет думать?

— Судя по всему, она была очень умной женщиной.

— О, она была великолепна!

— И могу поспорить, она очень гордилась тобой.

— Да, это так, — сказал он, вставая с дивана и подходя к столу, за которым, как за баррикадой, сидела Уитни. — Но знаешь, мне кажется, ты продолжаешь разговор о моей матери лишь потому, что пытаешься избежать другой темы, которую боишься обсуждать.

— Нет, что ты.

— Тогда почему ты дрожишь? — поинтересовался он, проведя кончиками пальцев по ее руке.

— Может, потому, что здесь холодно?

— Что ж, тогда ты не будешь против, если сегодня ночью я согрею тебя?

Его губы растянулись в такой соблазнительной, многообещающей улыбке, что у Уитни перехватило дыхание.

Взгляд его темных глаз лишал ее речи, силы воли, рассудка. Она не смогла бы ответить ему, даже если бы очень постаралась.

— Я обещал тебе флирт и флиртовал с тобой каждый день. Пора перейти к стадии поцелуев. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал в центр ладони. — Мягкая. Как я себе и представлял.

По ее коже от ладони вверх по руке и прямо к сердцу побежали мурашки.

— Ты прекрасна, Уитни. Еще в день нашего знакомства твои глаза пленили меня. Возможно, дело в их цвете — еще ни у кого я не встречал такого глубокого, насыщенного голубого оттенка. Но твои губы привлекают меня еще больше. Такие нежные, мягкие. Созданные для того, чтобы их целовали.