Сандра Мэй - Сказки на ночь

Значит, ему осталась всего неделя…

Редактора звали Мардж, прозвище – Железный Зуб, статус – первая змея редакции. Мардж была профессионалкой такого класса, что ее совершенно не волновало, останется она на этой работе или нет. Все равно в любую минуту ее отхватили бы с руками еще несколько издательств. Мардж плевать хотела на глянец, ее интересовало качество продукции.

За все годы работы в этой редакции Марк бывал на ковре у Мардж всего дважды. В первый раз она вполне интеллигентно объяснила ему пресловутые «законы жанра» и слезно попросила забыть на некоторое время, что он – акула пера.

– Наш читатель – существо изнеженное и хрупкое. От сильного напора у него может приключиться родимчик. Только легкий, просветленный стиль, Марк. Исключительный позитив. Ни слова о неприятном. Никаких голодающих африканских детей! Никакого СПИДа. Новинки от Гуччи – вот предел экстрима, иначе мы взорвем рынок. Поверь мне, малыш, я всю эту хрень знаю насквозь.

Мардж носила костюмы от Прада, курила «Лаки страйк» и виртуозно ругалась на пяти европейских языках, включая славянские, которых никто из окружающих не понимал.

Сегодня Мардж вызвала Марка прямо с утра – очень дурной знак. Нельзя сказать, чтобы он трепетал – но нехорошие предчувствия одолевали.

Мардж даже не подняла головы, когда он вошел. Все хуже и хуже.

– Садитесь, мистер Боумен.

Дальше некуда.

– Вызывали?

– Да. Я прочитала вашу статью.

– Она еще не закончена.

– Знаю. Я позволила себе ознакомиться с уже написанным. На следующей неделе выходит номер.

– Разве я когда-нибудь срывал сроки?

– Нет, и я не сомневаюсь, что и на этот раз вы принесли бы ее вовремя. Вопрос в том, хватило бы у нас времени исправить ее.

– Я не понимаю. Раньше нареканий не было…

– Это не значит, что их не может быть никогда. Мы не детали штампуем.

Она впервые подняла голову и устремила на Марка сердитый взор, в котором сквозило раздражение.

– Что за чертовщина, Марк? Что с тобой происходит?

– Мардж, я действительно не понимаю, в чем дело. Статья еще не закончена, но основной материал в ней изложен, как писать начало и конец, я примерно представляю…

– Что за фигню ты написал?

– Поподробнее, если можно, с этого места.

– Пожалуйста. Это – фигня. Розовые слюни. Ничего ни о чем. Слезливые истории о том, как девушка, которая тебе небезразлична, собирается крутить роман с другим парнем. Изложение твоих переживаний на сей счет. Возможно, это имело бы некоторую ценность, если бы ты под псевдонимом Мэрайя Ливингстон или Адела Кокс штамповал любовные романы, да и то вряд ли. Сексу маловато.

– Мардж, я писал статью о том, что заставляет современного человека бежать от реальности и находить утешение в виртуальном общении. Даже когда дело касается любви и брака.

– А написал статью о том, как нехорошо поступила твоя девушка, предпочтя другого, глупого, недалекого и неприятного во всех отношениях типа. Я, конечно, по-человечески сочувствую, но читатели этого не поймут.

Марк скрипнул зубами и потянулся за сигаретой.

– Мардж… Хорошо. Что ты предлагаешь?

– Я не предлагаю, милый. Предлагать я могла месяц назад, когда было время. Сейчас я могу только приказывать. Убрать всю воду. Выкинуть личный момент. Добавить конкретики.

– Какой еще конкретики?

– Кто эта девушка?

– Она согласилась дать интервью при условии, что ее имя не будет названо. Тайна личной жизни…

– Мы – глянец. Для нас не существует тайн, если даже наш читатель желает знать, в какой позиции героиня очерка любит давать своему любовнику по четвергам. Мы так и пишем: стоя в гамаке на лыжах.

– Мардж, я категорически протестую…

– Марк, ты не понимаешь, да? Мне нужно ее имя. Ее биография. Мне нужен живой человек. Если она, скажем, посудомойка в «Макдоналдсе», она нам не подходит. Нашего читателя не интересует судьба посудомойки, если только в конце она не окажется внебрачной дочерью президента.

– Она не согласится…

– Что ты заладил, как маленький? Я же не прошу ее точные данные. Просто – пусть ее как-то зовут. Пусть она живет на конкретной улице. Ходит с этим парнем в конкретные кабаки, список подходящих у тебя в компьютере. Пусть у нее будет прошлое, настоящее и будущее. Мясо мне нужно, Марк, мясо. А не причитания по поводу «девки нынче совсем обалдели – трахаются в Интернете, вместо детей заводят тамагочи».

– Я не уверен…

– Зеленого новичка я бы отправила в отдел писем или уволила бы. Тебе просто говорю, чем нужно заняться в оставшиеся до сдачи номера дни. Я так понимаю, речь идет о дочери Жюли Веркара?

Марк похолодел. Конечно! Мардж не может не знать, чья именно дочь наплевала на многомиллионное состояние своей семьи и подалась в официантки. К тому же этот проклятый рождественский бал, Золушка, превратившаяся в принцессу…

– Мардж, я не могу это написать. Просто не могу – и все. Увольняй меня.

– Разбежался. Ладно. Статью передашь Хогану, он сам все сделает. В наказание даю тебе практически невыполнимое по своей глупости и пошлости задание – возьмешь интервью у пятнадцати Санта-Клаусов.

– Что?!

– Что слышал. Дух Рождества, семейные ценности, звон бубенцов над черепичной крышей, чулки на камине… Погуляешь по городу, отловишь пятнадцать придурков в красных кафтанах. Возьмешь места побогаче и победнее. Социальный срез, ясно? Расспросишь, как дошли они до жизни такой. Общий вывод: в жизни всегда есть место празднику, Рождество и семейные ценности – это наше все, Санта-Клаус форевер. Все ясно?

– Нет, не все. Хоган напишет – что именно? Что это – Джилл Веркара?

– Разумеется, нет. Имена мы изменим. Но сходство будет, предупреждаю сразу. Вообще-то жаль, что ты в нее втюрился.

– Я не…

– Мог бы получиться отличный материал. Веркара известны, богаты и знамениты, про них будут читать. Еще бы твой фирменный стиль, жесткая ирония – и был бы гвоздь. Хоган излишне слащав. Ничего не поделаешь. Сама расстроилась.

– Мардж… могу я снять материал?

– Нет. Только свою подпись. Извини, Марк, у нас волчьи законы.

Марк кивнул и молча вышел из кабинета, сдерживаясь, чтобы не садануть дверью со всей силы.

Размеры катастрофы он полностью осознал только по дороге домой. Не к себе, к Джилл.

В эту ночь он был непривычно нежен и нетороплив. Если заставить себя забыть о соглашении, то можно представить, что он действительно влюблен. Джилл очень старалась – но так и не смогла.

Часы стремительно отщелкивали минуты еще одной их ночи. Времени все меньше… меньше… меньше…