Хлоя Бивен - Снова вместе

— Ты моя, Глэдис, — проговорил он. — Наконец ты моя! — И нежно поцеловал и пригладил ей волосы. — А теперь я буду любить тебя, — тихо сказал Элмер. — Покажу тебе, что такое наслаждение.

Он начал двигаться, судорожно дыша, ощущая теплую, бесконечно сладостную плоть. И потрясение превратилось в изумление, когда ее охватили совсем новые ощущения. Тела безотчетно двигались в едином ритме, все кругом куда-то исчезло, как будто они перенеслись в другой мир, неизвестный и прекрасный.

Охваченная страстью, Глэдис уже ничего не сознавала. Что-то выкрикивая, она исступленно вцепилась в плечи Элмера, ногтями впиваясь в кожу, стараясь полностью слиться с этим сильным телом.

Они были знакомы большую часть ее жизни, но сейчас в этом маленьком домике, отрезанном непогодой от всего мира, не узнавали друг друга. Любовь, желание и страсть превратили их в совершенно других людей. Казалось, гроза, бушующая за окном, передала им свою первобытную силу. Вдруг Глэдис почувствовала такой восторг, что на мгновение показалось — нет, больше не выдержать, тело пронзило острое наслаждение, и мир превратился в вспышку ослепительного света.

В этот момент Элмер сжал ее, тоже достигнув пика наслаждения. Губы прижались к ее телу, шепча слова страсти, и они вместе погрузились в безумный водоворот сладостных чувств.

— Глэдис! Любимая! — простонал он. — Мой ангел! Ты прекрасна!

Она услышала его слова, но тело внезапно наполнилось безмерной усталостью. Она не могла больше ни пошевелиться, ни произнести ни слова, уплывая на облаке чувственного удовлетворения. Когда ослабевшее тело Элмера всей тяжестью опустилось на нее, она была уже в блаженном полусне.

Он лег рядом и обнял почти безжизненное тело. Она чуть пошевелилась и прижалась к нему с одной мыслью — быть как можно ближе.

— Элмер, — прошептала она, почувствовав, как его руки скользнули по ее телу, прежде чем он натянул на них одеяло.

— Тихо, тихо, — проговорил он. — Теперь спи. Я буду рядом.

Она положила голову ему на плечо. Последним ощущением была радость от близости с ним. Никогда и никто, кроме него, не был ей нужен. Он был рядом всю жизнь, оберегая, давая все, что нужно, и ничего не требуя взамен. Как хорошо, что она наконец отблагодарила его, подарив себя.

8

Когда Глэдис проснулась, было уже совсем светло. Через задернутые занавески пробивались лучи солнца. Секунду она не могла понять, где находится. Ах, да она же провела здесь всю ночь, спала в объятиях Элмера, крепко прижавшись к нему.

И вдруг полностью осознала, что произошло: она позволила любить себя, хотела его и не скрывала своего желания. Ее охватило невыносимое чувство стыда. Элмера винить нельзя, мужчины не придают большого значения таким эпизодам. Ему тридцать пять, почти тридцать шесть лет, наверняка у него было много женщин и кроме Клары.

Нет, нужно отвечать за свои поступки. Ведь она сама хотела принадлежать ему, была счастлива, что вернула его. Но встретиться лицом к лицу теперь… — совсем другое дело. И в зеркало-то не хотелось смотреть, мысль же о том, что придется взглянуть в его темно-серые глаза, была и вовсе невыносима. И Глэдис зарылась поглубже в теплую постель.

Было слышно, как он ходит по кухне — равно или поздно придется набраться мужества и встать. Теперь нагота только смущала. При мысли о прошлой ночи она вспыхнула. Элмеру не составило большого труда добиться своего. Разве возможно сопротивляться такому напору, опыту и… наслаждению, которое она испытывала при его прикосновениях. Даже теперь от воспоминаний все поплыло перед глазами, но при свете дня было еще и мучительно стыдно.

К тому же у нее не было никакой одежды, кроме халата, который лежал на стуле. Элмер, наверное, положил его туда, когда встал. Интересно, что он при этом думал? Смотрел на нее с торжеством или с презрением? Прикрывало ли ее хотя бы в тот момент одеяло? Что ждет впереди? Продолжение этой ночи или холодная насмешка? Не зная, чего ожидать, она страшно боялась встречи.

В маленькой сторожке кухня была недалеко от спальни, но Глэдис умудрилась незаметно проскользнуть в ванную и, запершись, наконец оказалась в безопасности. В зеркале увидела бледное лицо, всклокоченные волосы, припухшие глаза — и не узнала себя. Одной ночи с Элмером оказалось достаточно, чтобы почувствовать полную свою беззащитность.

Глэдис причесалась и умылась холодной водой, надеясь, что на щеках снова появится румянец. Сумка осталась в комнате или, может быть, в машине… Никак не вспомнить. Не было даже помады, однако нельзя же просидеть здесь весь день. Бросив на свое отражение последний отчаянный взгляд, Глэдис распахнула дверь.

Когда она вошла в кухню, Элмер стоял у плиты. Посмотрев на нее, он прищурился.

— Садись за стол. Завтрак готов.

— Я ничего не хочу. Меня что-то тошнит.

Не заметить бледного лица, дрожащих губ, синяков под глазами было невозможно. Так же, как и отчаянного взгляда и трясущихся рук. Глэдис выглядела такой беспомощной, такой юной, что на мгновение он сердито сжал губы, невольно вспомнив, какой она была в семнадцать лет.

— Чай на столе! — Элмер подтолкнул ее к стулу. Поставив на стол чашку, от которой шел пар, скомандовал: — Пей!

Она взяла чашку в руки, но они так дрожали, что пришлось поставить ее обратно. Близость Элмера слишком волновала, и горячий чай никак не мог помочь. В каком-то оцепенении она сидела за столом, низко опустив голову.

Элмер пристально посмотрел на нее, потом выключил плиту, подошел и поднял на ноги, заставив посмотреть ему в лицо.

— Так, — твердо проговорил он. — Давай поговорим.

— Я хочу домой, — пролепетала Глэдис, краснея.

Это прозвучало так по-детски! Пытаясь поправить положение, она проговорила:

— Прошлой ночью… не знаю почему, допустила, чтобы это произошло… Наверное, сошла с ума, когда разрешила тебе…

— Соблазнить себя? — холодно осведомился он. — Ты это хотела сказать? Я соблазнил тебя, и теперь ты жалеешь об этом?

— А как я могу не жалеть? — Она резко вскинула голову и поглядела на него зелеными глазами, надеясь, что гнев поможет заглушить чувство стыда. — Согласна, что сама виновата. Позволила завлечь себя, зная, что на самом деле тебе все равно. Что я просто случайно подвернулась…

В глубине души она понимала, что хочет разозлить его, хочет, чтобы его гнев помог забыть о смущении. Но он не разозлился. Наоборот. Смотрел непроницаемым взглядом, и на его лице ничего не удавалось прочесть.

— Значит, ты просто подвернулась, — невозмутимо согласился Элмер. — Давай вспомним, как все случилось. Ты появилась — вся мокрая, переоделась в мой халат, и я не смог справиться с собой и изнасиловал тебя.