Сара Вуд - Игры с поцелуями
— Ты сможешь забыть?
Совесть не позволила Данте солгать.
— Нет, — после долгого молчания проговорил он. Увидев, что она передернулась, он пояснил. — Прошлое преследует меня, как тебя. Трудно стереть из памяти такое переживание.
— Я знаю! — горячо прошептала Миранда.
— Мы переживем это. Вместе, — тихо произнес Данте, и она с надеждой посмотрела на него. — Я должен сказать тебе, Миранда, — горячо продолжал он, — что я мучаюсь с того момента, как ты приехала. Как бы я ни старался, я не могу не думать о тебе. Каждый раз, когда я вижу тебя, я хочу дотронуться до тебя, хочу поцеловать. Вот так… и еще… и еще… Я не могу вести себя отстраненно. Я хочу тебя. — Он снова поцеловал ее. — Мне нужно быть с тобой. Я хочу, чтобы мы жили как муж и жена.
— Потому что ты хочешь меня в своей постели? — серьезно спросила она, чувствуя, как тяжело бьется ее сердце.
— Да! И…
Миранда затаила дыхание. Ожидание казалось ей бесконечным, и она не выдержала.
— И? — спросила она, надеясь, надеясь…
— И потому что я хочу тебя.
Миранда посмотрела на него. Не время предаваться самообману.
— «Хочу» как «люблю»?
И снова ей пришлось ждать, когда он ответит. Казалось, Данте принимает решение. Ее объял страх. Неужели он не знает, любит он ее или нет? Слишком долго он колеблется. Лучше уж узнать правду…
— Какой я дурак! Ненавижу тебя за это. Ты сделала меня своим пленником. Но ответ «да», — тихо сказал Данте и притянул ее к себе.
Как только Данте и Миранда вошли в спальню, они поспешно раздели друг друга и опустились в беспорядочном сплетении рук и ног на толстый ковер, как будто они изголодались по любви и сексу.
Миранда не могла насытиться им. Ей хотелось быть как можно ближе к нему. Изгибаясь всем телом, она прижималась к Данте, стараясь слиться с ним, и сила ее необузданной страсти властно требовала ласк и поцелуев здесь, и здесь, и там…
И он ублажал Миранду с неослабевающим пылом, потому что его голод был так же силен, как ее. Он пожирал нежное тело, скользившее под ним, и кожа Миранды горела от страстных ласк. Жадными губами она вкушала, покусывала, лизала и упивалась мужчиной, которого любила всем своим преданным сердцем. С губ Данте срывались слова, которых она не понимала, но они дышали лаской и нежностью, и Миранда откликалась на них, выплескивая свою любовь и обожание.
— Посмотри на меня! — потребовал он. — На меня! Назови меня по имени!
Миранда приоткрыла затуманенные глаза.
— Данте! — прошептала она, и он застонал…
Где-то на рассвете Миранду разбудил приступ панического страха. В отчаянной попытке спастись от преследовавшего ее кошмара, она содрогнулась всем телом и проснулась.
Зная, что Данте крепко спит, она стиснула зубы, стараясь преодолеть тошноту и ужас, вызванные пугающей реальностью сновидения.
Зловонное дыхание. Безжалостные пальцы, вцепившиеся в ее руки, сильные ляжки… Господи! — ужаснулась Миранда, поняв, что те мускулистые ляжки были обнажены, потому что ее нежная кожа ощущала прикосновение жестких темных волос!
Она почувствовала, как от страха судорога сводит ей мышцы, потому что память вернулась к ней, и все, все всплыло у нее перед глазами с неприятной отчетливостью. На этот раз Миранда увидела лицо, нависшее над ней в отвратительной пародии на поцелуй, в то время как она, беспомощная и бессловесная, лежала на кровати.
Она узнала это лицо, и у нее перехватило дыхание. Ужас парализовал ее.
Это был Гвидо.
Глаза Гвидо. Его рот, искривившийся в торжествующей ухмылке. Он смеялся, глядя, как она обмякшая и вялая лежит на кровати, не имея сил остановить его. Миранда услышала, как звякнуло стекло. Он нетерпеливо оттолкнул бокал, и она вспомнила, как медленно, очень медленно повернула голову и увидела два бокала и бутылку шампанского. Затем она потеряла сознание.
Миранда была потрясена. Дыхание короткими, болезненными толчками вырывалось у нее из груди. Она была пьяна? Одурманена кокаином? Поэтому она была так пассивна и беспомощна?
И… что произошло потом? Миранда тщетно напрягала память. Ничего. Только ужасное подозрение.
— Господи! — прошептала она. — Пожалуйста, только не это!
Она не могла позволить ему… Никогда в жизни. Ни за что на свете. И, однако… Доказательство здесь. Неопровержимое, пугающее и порочащее…
Конечно, именно поэтому Гвидо так странно ведет себя. Теперь понятно, почему он вызывает у нее инстинктивное отвращение. Он знает, что произошло, и хочет помешать Данте…
— Дорогая? Опять приснился кошмар?
Миранда кивнула, не осмеливаясь произнести ни слова. Она не заслуживает его сочувствия. Возможно, она не достойна его, потому что изменила ему.
Отчаяние душило Миранду, и она разрыдалась. Данте успокаивал ее, гладил ее по голове, говорил, что теперь он с ней, и все будет хорошо. Но от этого ей стало еще хуже. Тошнота подступила к горлу, и Миранда, вырвавшись из его объятий, как слепая, спотыкаясь, пошла в ванную. Ее рвало до тех пор, пока она, обессилев и дрожа, не повалилась на пол.
Миранда почувствовала, как Данте вытирает ей лицо. Закутывает в одеяла. Обнимает.
— Пойдем. Тебе надо лечь, — Данте поднял Миранду на руки, и она была слишком слаба, чтобы протестовать. — Утром ты пойдешь к врачу, — заявил он, нежно разглаживая морщинку, залегшую между ее бровями.
— Хорошо, — прошептала Миранда. К врачу… Она окаменела.
— Что случилось? — тревожно спросил Данте. — Ты вспомнила еще что-то? — Миранда кивнула. — Не бойся. Со мной ты в безопасности. Я позабочусь о тебе, — тихо сказал Данте, целуя ее в лоб.
Но она отнюдь не в безопасности, и он не будет заботиться о ней, если узнает правду.
Потому что, если она беременна, она носит ребенка Гвидо.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Миранда почувствовала облегчение, увидев, что они с Данте встали раньше Гвидо, который оставил после себя ужасный беспорядок. На полу в гостиной валялись две пустые бутылки из-под шампанского и разбитый фужер, на подушках и парчовом сиденье стула остались пятна от еды, а на диване отчетливо виднелись отпечатки грязной обуви. Туфли валялись рядом с небрежно брошенными на пол носками.
Миранда, бледная и осунувшаяся после практически бессонной ночи, ничего не сказала Данте. Ее затошнило при мысли, что ей придется привести гостиную в порядок, поэтому прежде чем присоединиться к Данте и Карло за завтраком, она нашла горничную и сумела объяснить ей свою просьбу.
— У тебя не очень хороший вид, дорогая, — встревоженно заметил Данте, поспешно направляясь к ней.
