Дина Аллен - Брат и сестра
Догадывался ли он, как ей было страшно, как боялась она этого мгновения? Ведь ее память хранила малоприятные воспоминания о том первом и единственном мужчине, грубо и безжалостно овладевшим ею. Открыв глаза, Трейси испуганно посмотрела на Джеймса, но он прошептал:
— Не волнуйся. Я не собираюсь причинять тебе боль. Если хочешь, чтобы я прекратил, только скажи…
Хотела ли она этого? Нет, не хотела. Хотя никогда раньше не испытывала подобных ощущений и даже не подозревала об их существовании. Но ее тело, казалось, инстинктивно знало, что следует делать. И постепенно страх отступил.
Трейси ощущала тяжелое, неровное биение сердца Джеймса, слышала его хриплое, прерывистое дыхание, чувствовала растущее возбуждение, эхом отдающееся в ее собственной плоти. Охваченная все нарастающим желанием долгожданного высвобождения, она впилась ногтями в спину Джеймса и выгнулась ему навстречу, заставляя ускорить и без того быстрый ритм его движений, помимо которого для нее сейчас во всем мире не существовало больше ничего.
Понимая, что подобное состояние не может длиться долго, Трейси что-то умоляюще выкрикивала. Хотя в этих неразборчивых звуках нельзя было уловить никакого смысла, они говорили обо всем. И вдруг она очутилась на вершине блаженства, испытав при этом такой восторг и потрясение, что на глазах ее выступили слезы. Трейси слышала об этом, читала, но не мечтала когда-нибудь пережить. Когда Джеймс обессиленно рухнул рядом с ней, у нее хватило сил только на то, чтобы уткнуться лицом ему в грудь и замереть в его объятиях.
Некоторое время спустя, Джеймс осторожно повернул Трейси лицом к себе, запечатлев на ее устах долгий и благодарный поцелуй. Ее истомленное тело было полно какой-то сладкой истомы и насыщенности, достичь которых, как она полагала прежде, не дано было никому, не говоря уже о ней самой.
— Я хотел бы провести эту ночь с тобой, — нежно сказал Джеймс. — Хотел бы проснуться, держа тебя в своих объятиях, чтобы знать, что все это не было сном, мечтой о невозможном… Но может быть, как-нибудь в другой раз. Надо помнить о Люси.
Трейси сонно кивнула. Да, надо было помнить о Люси. Как бы не была заманчива перспектива встретить новый день, лежа рядом с ним, здравый смысл и осторожность не дали ей поддаться искушению. А кроме того, в данный момент… в данный момент она чувствовала себя слишком ошеломленной, слишком утомленной, слишком…
Сладко зевнув, Трейси закрыла глаза и уснула глубоким сном.
Почувствовав, как обмякло в его объятиях женское тело, Джеймс посмотрел на Трейси. Все произошло так неожиданно, стремительно, как будто помимо его воли, — внезапное желание, страсть, переполнивший его наплыв эмоций.
Он понимал, что действовал слишком поспешно, вероятно, даже воспользовавшись ее смятением, моментом наибольшей уязвимости. И именно это преимущество позволило ему вовлечь Трейси в отношения, гораздо более интимные, чем она, возможно, сама хотела. А ведь ему даже не пришло в голову принять меры предосторожности, обезопасить Трейси от нежелательной беременности!
Теперь Джеймс мог рассуждать более здраво. Что она почувствует, когда проснется? Ему очень хотелось остаться, но он обещал Николасу, что будет ждать его возвращения из клиники.
Джеймс вздохнул, ощутив острый укол возмущения, направленного на зятя и саму Клариссу за их столь эгоистичную зависимость от него. Непросто его сестре будет смириться с присутствием в его жизни другой женщины, особенно, если эта женщина будет стоять для него на первом месте. Тем более, именно эта женщина.
8
Трейси проснулась с чудесным ощущением полноты жизни, какого не испытывала никогда ранее, лениво потянулась и только тогда вспомнила причину своего настроения. Подскочив на кровати, она лихорадочным взглядом окинула спальню, как будто ожидая, что Джеймс вот-вот материализуется из воздуха.
Джеймс… Джеймс Уоррен приходил сюда вчера вечером и она… Трейси села, обняв руками колени, и тяжело вздохнула. Какой смысл притворяться перед самой собой. Прошедшей ночью она и Джеймс Уоррен стали любовниками.
Любовниками… Трейси содрогнулась от того, с какой легкостью это слово пришло ей на ум. И все же… все же назвать то, что произошло между ними, обыкновенным сексом было бы нечестно и неправильно. А что касается нее… Она вновь содрогнулась, не в состоянии точно вспомнить, о чем умолчала и что рассказала ему в разгар страсти.
Трейси помнила только, что Джеймс ясно дал ей понять — он хочет продолжения их отношений. Более того, сказал, что любит ее. Трейси охватила дрожь, глаза внезапно наполнились слезами. О Боже, неужели это случилось с ней? С момента их первой встречи Трейси поняла, насколько сильно и опасно ее влечение к Джеймсу, но у нее и в мыслях не было, что он тоже обратил на нее внимание.
Однако прошлой ночью Джеймс сам сказал ей об этом и доказал на деле. Но прошлой ночи не должно было быть, ругала себя Трейси, испытывая чувство вины. Куда, скажите на милость, подевались ее осторожность и самообладание. Она практически сама предложила ему себя… упрашивала, умоляла…
— Мама! Еще не пора вставать? Можно мне пойти к Сузан? Я хочу рассказать ей о щенке, которого мне обещал подарить дядя Джеймс.
Быстро вытерев слезы, Трейси как можно приветливее ответила на утреннее объятие Люси. К счастью, дочь, судя по всему, пережила вчерашний инцидент, могущий окончиться психической травмой, без видимых последствий. Если бы Джеймс не появился у обезумевшей от ревности сестры так вовремя… Если бы она сама вместо того, чтобы обслуживать ту женщину, пошла, как и обещала, встретить Люси… Если бы Кларисса случайно не увидела бы ее дочь на улице… Если бы…
Этих «если бы» было слишком много, но стоило ли мучить себя постоянным напоминанием о них? Не стоило. Однако Трейси прекрасно понимала, что всю оставшуюся жизнь ей придется ходить под грузом воспоминаний о том, какой угрозе подвергалась ее Люси.
Что ж, с этого момента она позаботится о том, чтобы ее дочь никогда более не подвергалась подобному риску. С этого момента…
Люси выскользнула из ее объятий и возбужденно сообщила:
— Я так и не выбрала имя для щенка, мама. Надо будет спросить дядю Джеймса. Он мне понравился. А тебе?
— Что?
Трейси взглянула на оживленное, озаренное счастьем лицо дочери.
— Я про дядю Джеймса, мама, — терпеливо повторила Люси. — Он мне нравится.
— Да… конечно, он очень приятный человек, — машинально согласилась Трейси.
Джеймс помог ее дочери в весьма рискованной ситуации. Защитил ее тогда, когда она сама не смогла этого сделать. Непонятная боль, необычный всплеск эмоций, признательность пополам с обидой… и ревностью переполнили ее сердце. Когда Джеймс привез Люси домой, Трейси сразу заметила очевидную привязанность и доверие, испытываемое дочерью к своему спасителю. Заметила и почувствовала себя как будто лишней.
