Потому что ты ждешь меня… - Мирослава Вячеславовна Кузнецова
– Вызов принят, ожидайте, – спокойный голос диспетчера произвёл обратное воздействие – меня затрясло, и я с трудом вызвала Игоря.
– Марина, что случилось, не кричи, – он не мог ничего понять, кроме моего истерического: "Игорь, помоги!"
Задав мне несколько вопросов, он приказал поставить телефон на громкую связь.
– Марина, девочка моя, ты же медик. Возьми себя в руки, надо спасать Виктора. Как он? – голос Игоря вибрировал, и я, всхлипывая, ответила, что Виктор потерял сознание.
Игорь отдавал команды чётко, как во время операций – в шкафчике на кухне аптечка, пять миллиграмм эсонила внутривенно.
– У него сердце слабое, я знаю это, возьми в холодильнике ампулы, кропотон, десять миллиграмм. Вены нет? На запястье всегда есть, моя девочка, давай, быстро! Вот так, молодец. Осторожно попытайся снять одежду…
– Я знаю, как оказывать первую помощь при ожогах серной кислотой, – всхлипнула я, – и всё сделаю.
Не переставая плакать, я смывала проклятую кислоту с рук Виктора, радуясь, что ему на лицо ничего не попало. Смывать нужно большим количеством воды, и минут тридцать, иначе это только усилит повреждение. Затем нужен мыльный раствор или раствор пищевой соды – 1 чайная лодка порошка на пол-литра воды, чтобы обработать раны.
– Молодец, Марина, умница. Все правильно, держись, моя хорошая, и будь предельно осторожна! Я уже близко.
Игорь отключился, а я продолжала обрабатывать раны Виктора. Почему он всё ещё без сознания? Вскоре раздались громкий топот бригады "скорой помощи", вопросы, комментарии:
– Молодец, милая барышня, всё абсолютно точно, лучше и не придумать, – сказал пожилой врач, подбирая с пола ампулы, – Вы знаете пострадавшего?
Я не успела ответить – в квартиру вошёл Игорь и сделал это за меня. Мужчины понесли носилки в машину, а я без сил опустилась на пол в гостиной. Слёз не было, меня просто трясло, как при очень высокой температуре. Я услышала вой сирены "скорой". Только бы Виктору помогли, только бы помогли, шептала я, раскачиваясь, как маятник. Вернувшийся Игорь со словами "в третью городскую повезли, в ожоговый" рывком поднял меня с пола и всмотрелся в мои глаза. Затем он как-то ловко стащил с меня одежду, включая и трусики, и бросил на пол. Что он делал, чего хотел, я не знала, да мне и было это безразлично.
– Так, хорошо, – бормотал Игорь, осматривая меня со всех сторон, – на тебя ничего не попало. Марина, оденься, пожалуйста.
Игорь быстро сделал несколько звонков и, вернувшись, нашёл меня всё в том же положении – голую на диване. Меня трясло чуть меньше, я громко всхлипывала без слёз. Они кончились, наверное.
– Господи ты Боже мой, – Игорь взял меня на руки и отнёс в спальню. Там он во что-то одел меня и уложил на кровать. Вернулся он с большим шприцем в руках.
– Ты хорошо делаешь внутривенные, – сказала я машинально.
– Угу, – отозвался Игорь, – стараюсь понемногу. А ещё операции делаю, иногда. Говорят, неплохо получается.
Я судорожно засмеялась. Игорь держал меня за руку.
– Марина, постарайся заснуть. Если сможешь, конечно. Как только я узнаю о состоянии Виктора, сразу тебе сообщу, хорошо? Я отъеду ненадолго, очень надо. Никому дверь не открывай.
– Она не вернётся? – я схватила Игоря за руки.
– Её вот-вот задержат. Не бойся, моя девочка, всё уже позади. Самое страшное прошло. Конечно, такое потрясение пережила, моя хорошая. Сам опомниться не могу до сих пор.
Я вцепилась в Игоря, не желая отпускать его от себя. Я целовала его, как полубезумная, я прижималась к нему и говорила, что никогда никому его не отдам. Я уже купила ему серебряный браслет и как раз сегодня хотела подарить.
– Вечером, хорошо?– улыбнулся, наконец, Игорь. – Я тебя сам никому не отдам. Это потрясение – последнее, обещаю тебе, моя любимая девочка. Отдохни немного, а то скоро полиция приедет, следователи и так далее. Я ненадолго.
Игорь поцеловал меня и быстро вышел, а я лежала, разглядывая потолок, и понимала, что заснуть мне не удастся. Мой любимый человек был прав во всём. Кроме одного – самое большое потрясение ждало меня впереди.
Несмотря на просьбы Игоря полежать и успокоиться, я встала после его ухода. Ни лежать, ни успокоиться у меня не получалось. Я бродила по квартире, старательно обходя места борьбы в прихожей. Ничего нельзя трогать до приезда полиции, и букет роз остался лежать на полу, так же, как и банка с остатками кислоты. На стене, на полу и на пуфике в прихожей виднелись кусочки торта. Я вспомнила, что Виктор шёл к нам в гости с хорошими новостями – так, кажется, он сказал мне по телефону. Телефон! Мне нужен его телефон, надо позвонить Белле, сообщить Виктору на работу, хотя наверняка там всё известно, он сам сотрудник "скорой помощи". Я подобрала с пола барсетку Виктора и открыла её. Телефона не оказалось, но зато там обнаружился большой плотный конверт с фирменным штампом "Центр производства судебных экспертиз. Подразделение генетика". Конверт был вскрыт, и я вытащила несколько листов бумаги. Первые два я отложила в сторону сразу, а третий принялась читать с замиранием сердца. "Генетическая экспертиза по установлению (сводного) родства (сестра, брат). Тест определяет, имеют ли два человека одного общего родителя или нет.
1). Единокровные брат и сестра – происходящие от одного отца и разных матерей;
2). Единоутробные брат и сестра – происходящие от одной матери и разных отцов".
Я оторвалась от чтения. Мои руки дрожали, в горле пересохло, а в висках начало давить и стучать. Я боялась продолжить изучение результата. Слишком велико было желание узнать вывод экспертизы, но ещё более страшно было разочароваться в том, что не давало мне покоя все двадцать лет моей жизни. Моя мечта, с несбыточностью которой я давно смирилась… Собрав в кулак всю силу воли, я взяла в руки последний лист экспертизы. Законы Менделя я изучила неплохо, поэтому, бегло прочитав описание экспертизы – анализ генов, их вариантов и поиск одинаковых – в данном случае, совпадал генотип L, у обоих сибсов*, на 50 процентов. И, даже не глядя на вывод, выделенный жирным курсивом, я уже знала, что Виктор – мой
