Линн Харрис - Супруг-незнакомец
– Терпелив? Никогда бы не назвал нашего сына терпеливым. Он весь в меня.
Изабелла не пропустила слова «нашего». В ее сердце расцвела надежда. «Это ничего не значит. Просто он устал и перенервничал».
Он обнял ее одной рукой, и они в молчании вернулись в его комнату. Там он снял с нее халат и стал неторопливо покрывать поцелуями. Он был с нею нежен, казалось, что в мире были только они двое. Изабелла снова рассыпалась на миллион сверкающих искр и потом снова вернулась в свое тело.
Когда они позже лежали вместе, ею овладела меланхолия. Она по-прежнему не могла вспомнить свою жизнь с ним. Изабелла вспоминала отдельные фрагменты, но по-прежнему не помнила ничего о своем ребенке.
Она хотела поговорить с отцом. Хотела знать, что произошло и почему он солгал ей. Страшные догадки беспокоили ее. Она боялась, что узнает такую правду, от которой не сможет оправиться.
Но ей необходимо было узнать. Адан ничего не сказал ей, но то, как он прикасался к ней, как обнимал ее, конечно, говорило о его решении не расставаться.
Он не мог быть таким жестоким, чтобы дать ей ложную надежду. Если бы он собирался прогнать ее, разве стал бы просить остаться на ночь? Тогда речь была не о сексе. Они легли в постель и спали, обнявшись, пока Рафик не разбудил ее плачем.
Пальцы Адана медленно скользили вверх и вниз по ее руке.
– Прости меня за то, что я тебе сказал. О Калиле.
Его голос потряс Изабеллу, и она повернулась на бок, чтобы увидеть его лицо. Она вытянула руку и провела по его груди, наслаждаясь прикосновением к горячему, крепкому телу.
– Я понимаю, Адан. Ты боялся за нее. Мы оба боялись.
– Мне не следовало снова загружать ее работой, – сказал он. – Но я больше никому не мог довериться.
Изабелла задумчиво вздохнула.
– Она не взялась бы за это, если бы не хотела.
– Да. Но мне не надо было вообще ее просить. Можно было лучше искать. Можно было жениться раньше.
Изабелла почувствовала раздражение. Но что еще он мог сказать? Тогда он не знал, что она жива.
– Наверное, так и надо было сделать, – сказала она. – И все же я рада, что ты этого не сделал.
Он повернул голову:
– Ты усложнила мою жизнь, хабибти. Но я не жалею об этом. Ты очень любишь Рафика, и это делает меня счастливым.
Ей захотелось сказать: «Я очень люблю и тебя тоже». Но было еще не время. Чувство было слишком новым, оно все еще пугало ее. Когда Изабелла жила на Гавайях, она знала, что в ее жизни чего-то не хватает, но не знала чего. Теперь мысль о возможной потере пугала ее.
Но ведь она уже теряла и не помнит, как это произошло.
– Он удивительный, – сказала она. – Он так похож на тебя, и все же себя я в нем тоже вижу.
– Я должен найти ему няню, – со вздохом сказал Адан.
Ее словно схватили за горло, но потом она подумала, что не стоит слишком много вкладывать в эти его слова. Ведь няня – это нечто обычное для королевского сына.
– Калила сможет кого-то посоветовать? – спросила она.
Он медленно кивнул.
– Я спрошу ее, когда ей станет получше.
– Как ты скажешь ей, что она больше не сможет работать?
Он улыбнулся:
– Калила никогда не ослушается своего короля. Я собираюсь купить для нее дом в Порт-Джафаре, на побережье, и нанять ей слуг. Мне сразу следовало так поступить. Когда она оставила службу у моих родителей, я был подростком. Хотя я виделся с ней время от времени, это было нечасто. Я не знал, как она живет на покое.
Ее сердце сжалось.
– Ты очень добр к ней, Адан. Ей повезло с тобой.
– Нет, – ответил он. – Это мне с ней повезло. И я хочу, чтобы она это чувствовала, пока жива. Ей не будет одиноко со мной и моими братьями.
– Мы будем ее навещать, а во дворце она будет, если выздоровеет, – сказала Изабелла. Она вспомнила, как Калила потеряла сознание в машине. У нее закатились глаза, и Изабелла подумала, что она умерла.
Он пожал ее руку, лежащую на его груди.
– Ты не должна себя винить. Врач сказал: хорошо, что с ней был кто-то рядом в тот момент. Если бы она была у себя, то умерла бы раньше, чем мы ее нашли. Духота в городе обострила ее состояние, но не она его вызвала.
Изабелла снова поежилась.
– Тогда хорошо, что все случилось именно так, хотя я испугалась до полусмерти. Я была уверена, что, если с ней что-то случится, ты меня не простишь. Да и я себе не простила бы, – заметила она. – Калила была ко мне добра. Она ни разу не дала мне понять, что мне здесь не место.
– Может быть, потому, что это и не так, – тихо сказал он.
Они оставались во Дворце Бабочек еще два дня, а потом переехали в Порт-Джафар. Адан чувствовал, что узнал все, что хотел. Теперь ему пора было возвращаться в столицу к государственным делам.
Калилу переправили самолетом в больницу Порт-Джафара лечиться под наблюдением лучшего кардиолога.
Адан работал на ноутбуке и отвечал на звонки, пока они ехали. Но он не захотел ехать отдельно от Рафика и Изабеллы.
Его взгляд все время обращался к ней. Она была красивой, лучистой, более уверенной в себе и сильной, чем он предполагал о ней в прошлом. Он мог бы сказать, что это другой человек, и в каком-то смысле так оно и было. Но ведь эта светящаяся женщина всегда была где-то в ней.
Он просто не мог разглядеть ее.
Она подняла глаза от Рафика, с которым играла, и встретилась с Аданом взглядом. Она улыбнулась ему той прелестной, кокетливой улыбкой, которая заставила кровь прилить к его бедрам. Он все время хотел ее. И это желание не ослабевало. Оно стало лишь сильнее.
Этим утром у них был безумный секс возле мраморной стены в душе. Он поддерживал ее за ягодицы и исступленно входил в ее мокрое тело, а она самозабвенно отдавалась ему, крепко обхватив за талию. Ночью он тоже овладел ею, когда она стояла на коленях посередине кровати. Он запускал руки в ее прекрасные волосы и терял сам себя в великолепии ее тела.
И ему было мало. Хотел ли он ее так, когда они только поженились? Он не мог припомнить такой всеохватывающей страсти. Он помнил, что ему нравилось заниматься с ней сексом, но не с такой одержимостью.
Они прекрасно подходили друг другу в постели. Она была ему ровней. И у него складывалось впечатление, что она ровня ему не только в постели. Она не была ни тихой, ни покорной.
Он по-прежнему не понимал, почему она ушла, почему бросила сына. И это сильно беспокоило его. Если он оставит ее в своей жизни, не поставит ли он под угрозу счастье Рафика? Вдруг она просто изображает из себя хорошую мать, потому что хочет стать королевой?
Нет. Ответ на этот вопрос пришел из глубины его сердца. Изабелла была не такой, как его мать. Его собственная мать не смогла бы изобразить глубокую любовь к своим детям даже за огромные деньги. Она видела в детях лишь вещь, которой можно гордиться. Обнимать, целовать, любить их совершенно не полагалось.
