Елизавета Горская - Будь со мной (СИ)
теряют голову от одного только твоего взгляда.
- Не говори так, - сдвинул он брови. - Черт! Как же я устал от этих стереотипов!
Люди привыкли судить о человеке лишь по внешности. Вот и ты считаешь, что раз
смазлив на лицо, значит сексуально неуравновешен, да?
- Прости, - опустила я голову. - Наверное, я плохо еще тебя знаю. И мне
действительно было больно видеть тебя рядом с ней. Выходит, я еще и ревнивая...
Максим усмехнулся и зарылся лицом в мои ладони.
- На твоем месте я бы метал громы и молнии. И в таком состоянии запросто
совершил бы какую-нибудь глупость. Ты же не устраиваешь истерик, не топаешь
ногами, не кричишь, даже если тебе очень плохо. Единственное, что можешь себе
позволить - это беззвучно плакать, - последние слова он произнес с болью в голосе
и принялся покрывать поцелуями мои ладони, пальцы, запястья, поднимаясь все
выше. - Прости меня... - прошептал он, целуя уже мою шею. - Я так хотел оградить
тебя от всего этого...
Его губы обжигали мою кожу, жаром охватило все тело. Если с Пашкой я всегда
сохраняла голову трезвой, то с Максом я забывала обо всем на свете, едва не
растворяясь в его нежных, опьяняющих объятьях. Но Максим, похоже, держал
ситуацию под контролем. В какой-то момент он с явным усилием оторвался от
меня и, тяжело дыша, поднялся на ноги.
- Черт! - выругался он, взлохматив свою шевелюру и нервно рассмеявшись. -
Кажется, я переоценил свои возможности... Мое желание слишком велико. К
счастью, мы скоро поженимся. И ты станешь моей...
- Только твоей, - прошептала я, обвивая руками его шею и прильнув губами к его
губам.
- Ты не представляешь, как я благодарен тебе за это, - пробормотал он у моих губ. -
Для меня это честь...
- Я рада, что ты ценишь это, - грустно улыбнулась я. - Порой мне кажется, что
Пашка не понимает меня. Он всегда считал это пережитком прошлого, капризом,
прихотью... Может это и так, но... Я хочу, чтобы тот, с кем я свяжу свою жизнь, был
моим первым и единственным.
В глазах Максима плескался коктейль из эмоций: восхищение, гордость, нежность,
любовь...
Я улыбнулась, провела рукой по его щеке.
- Ну что, как продвигается подготовка к свадьбе? - приподняла я одну бровь. - Я
могу чем-то помочь?
- Надеюсь, ты любишь сюрпризы? - раздвинул он в усмешке губы.
- Обожаю, - чмокнула я его в щеку.
***
Утром во вторник меня немного тошнило. Наверное, съела что-то не то. Я выпила
три таблетки активированного угля, запаслась бутылкой воды и пакетом кефира и
отправилась на работу. Спрятавшись за забором, я подождала, пока Пашка
вырулит со стоянки, и вошла в школу, неприятнейшим образом столкнувшись в
дверях с Настей Плетневой. Окинув меня презрительным взглядом, она вздернула
подбородок, поправила на плече лямку бледно-розового ранца и прошла мимо
меня, намеренно задев корпусом. Я удивленно вскинула брови. Кажется, я стала
объектом ненависти этой пигалицы. Хм. И за какую такую интересно
провинность? Что не дала соблазнить директора? Или видела ее в слезах, с
размазанной тушью и практически оголенной грудью? Нет, ну смешно же.
А на обеде ко мне подошла Елена Вячеславовна и попросила уделить ей пару
минут после уроков. Странно. Зачем ей это?
Но гадать над неприязнью Насти и подозрительной просьбой главного бухгалтера
мне было некогда. На занятиях мы лепили кукольную посуду из полимерной
глины, затем я попросила детей нарисовать свою мечту. Рисунки эти я
планировала раздать на последнем в этом году родительском собрании. Пусть
родители знают о чем мечтают их семилетие чада.
После уроков я убрала глину и прочие принадлежности в специально отведенную
для этого коробку, проветрила кабинет, вымыла доску, разложила по партам план
завтрашних занятий - таким образом я приучала моих спиногрызов к
организованности - и спустилась в бухгалтерию.
Елена Вячеславовна встретила меня с кружкой кофе в одной руке и сигаретой - в
другой. Я от удивления округлила глаза - курить в стенах школы! - но смущенно
промолчала. Кто я такая, чтобы делать замечание главному бухгалтеру?
- Садитесь, Александра Юрьевна, - Елена Вячеславовна указала мне на стул
напротив себя, затянулась и, выпустив тонкой струйкой дым к потолку, ледяным
тоном произнесла:
- Я давно наблюдаю за вами, Александра Юрьевна. И мне не нравится ваша
чрезмерная целеустремленность. Я понимаю, что зарплата у педагогов довольно
мизерная - хотя ставки в частной школе в отличии от государственной в разы
выше - и все же ваше поведение, простите за мою откровенность, просто
аморально.
Я сглотнула, вытаращив на нее глаза. Что? О чем это она?
- Не понимаю вас. Я могу узнать, в чем вы меня обвиняете?
Елена Вячеславовна резким движением затушила сигарету о дно пепельницы.
- Не стройте из себя невинную девственницу! - вскинула она голову, сверкая ярко-
зелеными глазами. - Это в конце концов выглядит пошло. Вы же с самого начала
решили заграбастать в свои шаловливые ручки красавчика-директора. Сперва так
миленько спели на дне учителя, затем, притворившись удивленной, бесстыдно
отвечали на его поцелуй в ресторане. А теперь еще и шуры-муры с ним крутите -
под самым носом у его законной возлюбленной.
Такого шока я не испытывала никогда. Наверняка у меня и челюсть отвисла и
глаза в блюдца превратились.
- Я не слышала, чтобы у Максима Георгиевича имелась возлюбленная, -
пробормотала я, чувствуя как подкатывает к горлу комок. Реветь на глазах у этой
девицы я себе позволить не могла. Поэтому с силой сжала кулаки, до боли вонзая
ногти в ладонь.
- А он вам разве не говорил, что уже как года два встречается с Инной
Эдуардовной?
Я сглотнула, почувствовав как краски схлынули с лица, стало трудно дышать.
- Нет, - я провела дрожащей рукой по лбу.
"Кажется, у меня температура", - неосознанно подумала я. - "И тошнит жутко.
Неужели отравилась?"
- Спасибо за информацию, - я порылась в сумке в поисках левомицетина. - Я,
пожалуй, пойду.
