Плати за ошибку, Бес! (СИ) - Егорова Олеся

В ту ночь, последнюю, между нами, стёрлись все грани, оставляя в нас лишь простое человеческое желание быть рядом. Я засыпала, прислушиваясь к биению его сердца, и впервые посмела надеяться, что могу быть просто женщиной, которую любят.

А утром всё закончилось. Для нас обоих.

Глава 15. Элена

Здравствуй, моя дорогая, наивная племянница. Неужели вы действительно думали, что я куплюсь на этот дешёвый трюк? Вынужден огорчить тебя, Элена, я не идиот. Я прекрасно осведомлён о том, что вы устроили засаду в вашей милой квартирке, и туда мне без потерь не подступиться. Поэтому я подготовился заранее. Когда дочитаешь письмо, взгляни на фотографии во втором конверте, это мой гарант того, что ты будешь послушной девочкой. А сейчас внимательно читай и запоминай. Мне нужно, чтобы ты приехала сегодня вечером по указанному на фото адресу, и приехала не одна, а со своим любовником. Да, милая, об этом я знаю тоже. И не волнуйся, убивать я вас не стану. Мне лишь нужно, чтобы ты подписала пару документов о передаче имущества и компаний третьему лицу. С Бесом мы поговорим о своём, тебя это не касается. Если всё пройдёт гладко, уйдёте, вместе с девкой и мальчишкой. Если не придёшь, или притащите с собой ещё кого-то, они умрут первыми.

К письму прилагалось несколько фото. Смазанных и сделанных в полумраке, но лицо Полины я узнала. Всё оказалось правдой. Чудовищной дикой, но правдой, в этом уже можно было не сомневаться. Бес не врал мне и, если бы я поверила ему с самого начала, возможно этих последствий удалось бы избежать. Но я настолько была ослеплена собственной ненавистью и жаждой мести, что в тот момент убедить бы меня не смог ни Бог, ни Дьявол.

На обратной стороне был не только адрес, но и подробная инструкция о том, как именно мне провести Беса, и заставить его приехать по нужному адресу без сопровождения. И это было мерзко. Всё, что я раньше испытывала к Стивену, было настолько мерзко, что мне уже начало казаться, что не я, а он меня должен ненавидеть. Мы оба совершили ошибки, мы оба искалечили друг друга, и наши ошибки можно было оправдать, ведь у каждого из нас были свои причины, но это ничего не меняло уже. Несмотря ни на что за них придётся платить, и платить должны только мы. От воспоминания о Полине, всё внутри сжалось в тугой комок нервов. Я никогда раньше не встречала человека, настолько переполненного любовью и добротой. Никогда не встречала таких искренних и нежных чувств, что были у них с мужем, и могу лишь позавидовать той самоотверженности, с которой она относится к своим близким. Даже меня она по какой-то неведомой мне причине включила в этот круг, когда спасла мне жизнь, рискуя своей. И то, как на неё смотрел Артур Холл невозможно передать словами, но в его взгляде видно одно. За неё он готов умереть тысячи раз. Если он её потеряет, мне трудно даже представить, что будет с этим невероятно сильным мужчиной.

Идти к Дэвиду было страшно, а снова лгать Бесу до тошноты мерзко и горько, но отдать им Полину и маленького Стива было бы самым низким поступком из всех, что мне пришлось ранее совершать. Такого предательство непростительно.

Я перестала гипнотизировать взглядом письма, что утром принёс курьер, и снова выглянула в окно. Машина Сергея стояла в глубине парковки, и после того, как Бес ушёл туда час назад, из машины они не выходили. На часах половина одиннадцатого утра, а значит то назначенной Дэвидом встречи оставалось ещё двенадцать с половиной часов. По телефону, купленному мне ещё вчера, я совершила оговоренный в плане звонок, а затем позвонила самому Бесу с просьбой подняться наверх.

После короткого диалога он поднимается в квартиру, и выжидающе смотрит на меня, словно уже заранее готов к предательству. Не знаю почему, но он будто видит, чувствует мою ложь, и сознательно в неё верит. А я веду нас туда, откуда возможно, мы не вернёмся. В том, что Дэвид оставит нас в живых я не была уверена. Скорее в обратном, в том, что живыми мы ему не нужны. Но страшно не было. Отчего то сейчас, глядя спокойные карие глаза, мою душу заполнял полный штиль.

Я не хочу говорить с ним сразу. Не хочу погружаться снова во всю эту ложь и не могу сказать хоть что-то. Вместо этого сбрасываю сорочку, мягко переступаю через кольцо ткани, сложившееся у ног, и молча прохожу в ванную комнату. Включаю воду, и встаю под тёплые струи воды, обволакивающие меня так же, как и мужские ладони, которые присоединяются ко мне через несколько минут. Здесь мы снова одни, и можем не скрываться, не притворяться, а быть лишь собой. Горячий шёпот и звук падающей воды расслабляют ещё больше, отгоняя волны страха, принося уверенность и покой.

Спустя полчаса мы располагаемся на кухне, в моих руках чай, в его горячий чёрный эспрессо. И мне внезапно это кажется настолько реальным. «Мы», короткое, ёмкое слово, которым нам никогда не быть, но которое так гармонично смотрится в этой уютной, светлой кухне. И я понимаю, что мне здесь хорошо и комфортно, так, как ещё никогда не было с тех самых пор, когда мы встретились впервые. Но иллюзия рассеивается так же быстро, как и появляется, и мне приходится говорить. Я рассказываю ему заранее подготовленную историю Дэвида о документах, которые помогут его выманить и посадить на всю оставшуюся жизнь, о моём звонке своему другу, который передаст эти данные нужным людям и о том, что уже сегодня вечером мы можем получить их в руки, нужно лишь доехать до нужного адреса. Естественно, охраны с нами быть не должно, такие договорённости, и их не отменить.

— Почему он не переслал их тебе лично? — Спрашивает Бес, что было вполне ожидаемо.

— Это наша договорённость, для моей безопасности. Чтобы он точно знал, что я жива, меня не держат в заложниках, и я добровольно, для собственных нужд забираю эту информацию.

— И у него есть знакомые даже здесь, в России? — Снова задаёт компрометирующий вопрос, но и к нему я готова.

— Да, он не студент, и гораздо старше меня. Сетка его бизнеса позволяет ему иметь знакомых во многих городах и странах.

— Откуда ты его знаешь? — Бес смотрит мне в глаза, гипнотизируя, не давая даже увернуться и врать с каждой минутой становится всё труднее. Во взгляде его мелькает что-то похожее на ревность, глаза темнеют, а лицо становится мрачнее обычного.

— Мы встречались. Давно. К сожалению, ничего не вышло, но я ему доверяю, как себе. — Мне приходится сочинять на ходу, потому что к эмоциональным порывам Беса меня никто не подготовил.

— Никогда и никому не доверяй, Элена. Даже мне. — Больше он не задаёт вопросов, и словно слепо доверяет мне. А когда я снова остаюсь в квартире одна, то меня не покидает ощущение, что всё это время нас слушали, и Дэвид знает не только о каждом моём шаге, но даже о мыслях, которые порой скрыты от меня самой.

Весь оставшийся день я в основном провожу одна. Бес постоянно уходит, но те моменты, когда возвращается, мы проводим вместе. Его объятия действуют, как успокоительное и вместе с этим, как чёртов наркотик, без которого уже сложно справиться, притом не только мне, но и ему кажется тоже. Поэтому, когда в назначенное время мы выходим из дома, моя ладонь покоится в его руке, а в ласковом поцелуе, запечатавшем висок, слышатся твёрдые слова.

— Всё будет хорошо, не волнуйся, я рядом.

Бес.

Одиннадцать часов вечера.

Перед воротами дома, где нас ждёт Дэвид, сердце отбивает соло не хуже Рори Блэквелла[1]. Впервые в жизни мне страшно. Не за себя, за Элену. В рекордные сроки девчонка для меня превратилась из нежеланных воспоминаний в одержимость, бьющую по вискам ударной волной. Не знаю, что нас связало так крепко. Прошлое, настоящее или будущее, что так отчётливо виднеется перед глазами, что так желанно мной, как ничто и никогда. Даже смерть, даже избавление от всех моих воспоминаний, проедающих в мозгах дыры сырыми червями, ничто из этого не было настолько необходимым, как она. Элена приняла меня. Через боль, через страх и горечь, даже через собственную ненависть она тянулась ко мне так же сильно, как и отталкивала. Перед ней оголялись все инстинкты, от жажды до ревности, от ненависти до больного желания. Каждое прикосновений, каждый вдох её запаха причинял конвульсии, как от чистого кокаина, до боли и закатившихся от блаженства глаз. Я не готов был отдать её. Ни тогда, ни сейчас.