Одельша Агишев - Свадьба в Катманду

— Вас могут туда с ним не пустить.

— Почему? — возмутился Игорь. — В конце концов, это мой братишка, он имеет право жить со мной!

— Да погодите вы! — Дэвика преградила ему путь. — Посмотрите на него. Его же надо помыть, переодеть, накормить по-человечески!

Игорь взглянул на Суреша, и пыл его поугас.

— Да… это верно.

Малыш, чумазый и взъерошенный, беспокойно оглядывал то Игоря, то Дэвику, потом дернул за руку Игоря:

— Даджу, мы пойдем искать Кирата?

Дэвика перевела.

— Обязательно. Мы будем искать его вместе, — ответил Игорь.

— Тогда так, — решила Дэвика. — Едем к нам в общежитие.

Через час несколько девушек уже отмывали Суреша во дворике кампуса. Одна грела воду, другая ее подносила, третья мылила дрожащее, отвыкшее от воды тельце, четвертая простирывала тряпье из узелка.

Игорю тоже нашлось дело. Он наломал сухих веток и следил за огнем под бачком, установленным на кирпичах.

Над развалинами монастыря Чарумати веяла прохлада. Было солнечно, но свежо. Высоко над головой, над ближайшим снежным пиком, курилась легкая дымка. Это там, на высоте, штормовой ветер с Тибетского нагорья срывал с вершины сугробы снега и ледяной крошки. Этот ветер и нес прохладу.

Дэн Тарновски работал у самого входа в подземелье. Из кучи каменных обломков, извлеченных со дна «ловушки номер два», как решили называть пропасть за второй каменной «дверью», он пытался сложить то, что они когда-то собой представляли: сдвигающиеся опоры ложного пола.

Сзади к нему подошла Вика, остановилась молча, долго следила за его работой. Она была в каком-то открытом, легком сарафанчике, который ей очень шел.

— Ну как, похоже? — спросил Дэн, не оборачиваясь и разглядывая сложную композицию из каменных фрагментов, собранную им.

— По-моему, очень.

— Вы так думаете?

— Уверена.

— А я нет. — Дэн склонился над обломками.

— Дэн, — позвала Вика. — В прошлый раз вы сказали, что в тайнике обязательно должно быть… что-то ценное. Вы уверены в этом?

— Разумеется, — отозвался Тарновски. — Иначе что бы мы тут с вами делали?

— А что это может быть конкретно?

Дэн оторвался от работы, обернулся к ней.

— Например, золото. Древнее красное золото.

— И много?

— Много. — Тарновски пристально смотрел на нее. — Сотни килограммов. Полтонны. Тонна! Вам достаточно?

— Ну что вы! — засмеялась Вика. — Я не такая жадная. Мне бы хватило и какой-нибудь доли.

— Да? Какой же?

— Ну, не знаю, — улыбалась Вика. — Скажем, сотой…

— Сотой? Это не так мало. — Тарновски то ли шутил, то ли был серьезен. — А потом, вы уверены, что этого вам хватило бы?

— Ой, да, конечно, — мечтательно вздохнула Вика. — Уж я бы тогда…

— Что?

— Прежде всего, уехала бы отсюда. Навсегда.

— Вот как.

— Да! — Она тряхнула головой. — Хватит с меня этой вшивой экзотики, этих «духовных вершин», обсиженных мухами, этих ступ… Довольно, я сыта ими по горло.

— И хотели бы жить где-нибудь в Штатах, — подхватил Дэн.

— Вы всегда так угадываете?

— Нет. Только когда это нетрудно.

У него была прекрасная улыбка: теплели глаза, и между густой бородой и усами открывались очень белые зубы.

— Кстати, давно хочу спросить вас… — начала Вика.

— Я знаю, о чем. Женат ли я.

— Опять вы угадали.

— Говорю же, это нетрудно. Так вот, отвечаю: нет и не собираюсь.

— Позвольте узнать: почему?

— Я признаю только свободное чувство. Не обремененное узами.

— Но чувство все-таки признаете…

— Естественно. Я нормален. Не гомосексуал. Не монах. Но и не романтик-однолюб. По-моему, это просто скучно.

— А вы не любите скучать, — подсказала Вика.

— Очень не люблю. Если скучно — не стоит и жить, ей Богу.

— Вот видите, и я угадала.

— О да, — засмеялся Дэн. — По-видимому, это тоже не очень трудно.

— А можно жить так, чтобы никогда не было скучно?

— Конечно. Главное — не бояться. Не бояться рисковать. Не бояться идти к новому. Искать. Начинать все сначала. Ничего не бояться.

Он смотрел ей в глаза не улыбаясь, и какая-то сила исходила от этой крепкой, тяжелой фигуры, загорелых рук и рыжеватой, очень густой шевелюры.

— А знаете, — сказала Вика, — с вами очень интересно разговаривать.

— Взаимно, миссис. — Дэн оглянулся. — Как вы думаете, не съездить ли нам в ближайший городок и не выпить ли пару коктейлей со льдом?

— Почему нет? — улыбнулась Вика. — У моей машины полный бак, и я знаю один придорожный ресторан неподалеку. Там настоящий шотландский виски. Я там была как-то…

— Одна? Без Игоря?

— Представьте себе, да.

Дэн развел руками:

— Вот этого я бы ни за что не смог угадать.

— Ага, вот видите! — Неотразимые Викины глаза смеялись. — Погодите, я вас еще не так удивлю.

Взревел мотор, и старенький «пежо» укатил куда-то в дымку серпантина.

Этой же ночью над древним монастырем разразилась гроза. Тяжко ударил гром, заблистали молнии, особенно близкие и ослепительные здесь, в горах, хлестанул дождь.

В полночь рослая темная фигура в накидке прокралась вдоль разрушенной стены к пролому, где недавно была первая, рухнувшая «дверь» тайника, а теперь круглосуточно дежурил полицейский пост, и в шуме дождя тихо, неслышно протянула руку к горлу отвернувшегося от холодных струй постового. В темноте послышались сдавленный вскрик, щелчок предохранителя, взрыв смеха и ругань.

— Тьфу… дьявол… За такие шутки по зубам дают!

— А ты не зевай!

— Пошел ты… знаешь куда!

— Да ладно тебе! На, закури.

Вспыхнула спичка, потянулся дымок сигареты.

— Как думаешь, за неделю закончат? — спросил постовой.

— Должны, — отозвался сменщик, все еще улыбаясь в темноте своей шутке. — Ты же сам видел, как они спешат. Сегодня всю подготовку сделали, даже дырки начали намечать. Теперь какой-то новый прибор ждут.

— Скорей бы уж.

— А ты что, на свадьбу опаздываешь? — снова хохотнул сменщик.

— На похороны! — мрачно буркнул постовой. — Что ж, по-твоему, все лето здесь торчать, да?

— А что? Чем плохо? — беззаботно отозвался сменщик. — Жратва бесплатная, жалованье идет! Да хоть на все лето, я согласен! — Он опять засмеялся. — А на похороны ты, брат, зря спешишь. Туда не опоздаешь!

— Ладно, пока! — Постовой отбросил окурок. — Смотри не спи. Сегодня офицер ходит, проверяет.

— Да меня сейчас хоть камнем по темени! Ни в одном глазу! Днем выспался!

Шаги постового быстро затихли в темноте, и сменщик остался один. Он еще улыбался.