Союз страстных сердец - Николь Лок
— Мне казалось, я лишь доставляю тебе беспокойство.
Он нахмурился.
— Беспокойство, да. Постоянно. Даже поздней ночью, когда нас разделяет лишь стена. — Он отвернулся. — Особенно ночью.
Значит, он думал о ней, даже когда не видел? Почему же тогда не желает заняться с ней любовью?
— Прошу тебя, Эврар…
Она не сводила глаз с топорщащейся ткани на брэ, которой не скрыть внушительный размер его мужского достоинства.
— Я не хочу причинить тебе боль.
Он заботливый и внимательный. Тот мужчина, к которому она старалась прикоснуться при любой возможности. В чью руку вложила кусочек льда. Сейчас он выглядел так, словно больно могло быть ему самому. На его шее вздулись вены, кожа покраснела, дыхание стало прерывистым…
— Ты не причинишь мне боль, — сказала она.
Он никогда не сможет так поступить. Раньше в каждом его жесте была нежность. Ее гораздо больше нервировало его бездействие.
— Эврар, зачем ты меня мучаешь?
Она опять посмотрела на полоску ткани на бедрах — единственную преграду, которая, похоже, все же его сдерживала. Почему он так поступает? Ведь она чувствует, что их влечет друг к другу.
Марджери приподнялась и ухватилась за край брэ.
— Марджери…
— Эврар! — Она ответила резко, совсем не считая нужным скрыть нетерпение, и потянула.
Потом сильнее, видя, что он поджал губы, но промолчал. Раньше он таким не был. Раньше он всегда отлично владел собой, предупреждал и сдерживал реакции тела. Что же теперь? Неужели он нервничает?
Она подняла голову, чтобы увидеть его глаза. Спокойный взгляд, кажется, в нем даже мелькнула покорность.
— Все еще думаешь, что я встану и убегу?
— Думаю, тебе так и стоит поступить.
Таковы его… пропорции, вот и все. Большой рост предполагал, что конечности тоже будут большими, кости толстыми. Это нормально для человека такого размера. Правда, таких мужчин она никогда не встречала, таких больше нет.
Сорвав брэ, Марджери оглядела внушительных видов член с головкой насыщенного сливового цвета. Эврар поморщился, словно она причинила ему боль. Может, так и было?
Она легла, согнула ноги в коленях и развела в стороны.
Глаза его стали темнеть, пока синевы в них не осталось совсем. Она изнемогала от желания, сейчас ей был нужен только Эврар, но он не пошевелился и не сдвинулся с места.
Что ж, если он решил просто стоять… Марджери поднялась, подползла к краю кровати и положила руки ему на ягодицы, на то место, куда никогда не попадали солнечные лучи.
Он посмотрел на нее с ужасом и пробормотал:
— Мы не подходим друг другу.
Он ошибается. Они подойдут самым наилучшим образом. Разве он не понимает, что она знает и понимает его лучше всех на свете, и только это имеет значение? Ничто, чему суждено произойти, уже не изменит ее к нему отношение. Он добр к ней, у него большое сердце, только это важно.
Марджери взяла его за руку и стала пятиться, увлекая за собой на кровать. Другая рука все еще лежала там же, где прежде. Она хочет его, будет с ним здесь и сейчас. Торс его был так близко, что слышался стук сердца.
— Ложись, — произнес Эврар.
— Почему?
— Так я смогу себя контролировать. И мне… — Он замолчал и отвернулся.
Она все поняла. Ему нравилось смотреть на нее.
Он долго целовал и ласкал ее, будто хотел свести с ума. Но на этот раз все было немного иначе, не так, как в самом начале. Из ее груди вырывались стоны, пальцы впивались в его плечи. Она обвила ногами его торс, но они скользили по мокрой коже. Подавшись вперед, она впилась в его губы и поцеловала так страстно, как только могла. И он не возражал.
Эврар приподнялся на руках и навис над ней. Его губы раскраснелись и припухли от поцелуев, волосы стали влажными и растрепались.
Она выгнулась, подавшись вперед бедрами, давая понять, чего хочет. Он вошел в нее, придерживая член рукой, и остановился. Она ждала, предвкушая… Потом он снова подался вперед и склонился к ее лицу. Она ощущала горячее дыхание, тело вздрагивало от толчков, лоно горело, и жар этот разрастался внутри.
— Прошу тебя, не сдерживайся, — прошептала она. — Пожалуйста, Эврар.
— Нет, это будет слишком.
Возможно, но она этого хотела. Все тело вибрировало, пот струился по лицу. Разум отключился, она отдалась инстинктам.
— Не пытайся быть нежным, — услышала она свой голос.
Она старалась прижать его к себе ногами, но силы их были неравны.
Ей известно, какими бывают мужчины. Первый раз, сразу после похищения, ее лишили девственности, но не обращались жестоко. Однако позже случалось разное, ей было с чем сравнивать. В этот раз, она знала точно, все будет не так, как прежде, все будет по-другому.
Эврар рассмеялся неожиданно весело, вероятно увидев что-то забавное в ситуации, и посмотрел удивленно.
— Марджери, ты вновь прикасаешься ко мне и подталкиваешь к тому, от чего я хочу воздержаться.
— Я хочу тебя.
— Знаю. И чувствую. — Эврар закрыл глаза. Ее спина покрылась мурашками. — Я чувствую тебя.
Это… ее мужчина. Все внутри сжималось от желания ощутить его целиком. Особенно сейчас, после сказанного…
Она прижала ладонь к его щеке и поцеловала нежно, едва касаясь губ. А потом обхватила за плечи и потянула на себя.
Он оставался неподвижен. Как стена. Казалось, весь мир замер, время остановилось. А потом внутри стало нарастать желание, подавить которое было уже невозможно. Оба понимали, что происходит нечто большее, чем просто физическое соединение. Они сливались в единое целое и физически, и духовно. Легкая дрожь пальцев передалась всему телу.
— Эврар?… — В каждом звуке слышалась мольба, признание и вопрос.
Желваки напряглись, и он медленно кивнул. Колебания и контроль остались в прошлом. Были лишь слова, произнесенные тихо, будто молитва. Он говорил что-то нежное, приятное, а она внимала, готовая слушать вечно. Он прижал ее к себе, и она подалась вперед.
— Эврар, я хочу…
Тело стало легким от наслаждения и переполняющей сердце радости. Его движения одно за другим возносили ее все выше, приближали к тому жаркому удовольствию, которого она желала, и к пространству, где она могла оставаться свободной и забыть о запертой комнате, толстых дверях и неприятной ситуации, в которую попала. Там были только они вдвоем.
Эврар лежал рядом с крошечной женщиной, не уступавшей по силе и выносливости ему самому. Тело его стало вялым, дыхание восстанавливалось с трудом. Однако душа затрепетала от счастья, когда она
