Элизабет Кейли - Мы будем вместе

Он вплотную подошел к Камилле и, схватив ее руку, больно сжал.

— Эрскин, — Камилла старалась говорить спокойно, — если ты меня не отпустишь, у меня на руке останутся синяки. Папа этого не поймет.

— Наденешь закрытое платье. — И он принялся целовать шею Камиллы.

— Эрскин, прекрати немедленно! Мне этого не хочется! — В ее голосе стали появляться истерические нотки.

— Зато мне очень хочется. Ты прекрасно пахнешь! Такой восхитительный, волнующий запах весенних цветов. Ты можешь сводить мужчин с ума! Но теперь у тебя будет один мужчина — я. И только ради меня ты будешь жить. И меня ты будешь любить.

— Я никогда не смогу полюбить тебя! — воскликнула Камилла.

Она почувствовала, как его пальцы, минуя нежный шелк трусиков, проникают в ее лоно. Камилле казалось, что она сейчас сойдет с ума от страха. Она шарила по подоконнику свободной рукой, пытаясь найти хоть что-то, чтобы оказать сопротивление насилию.

— Эрскин, не надо, прошу тебя!..

Камилла чувствовала, как по ее щекам катятся слезы бессилия. Но вдруг ее рука нащупала горшочек с цветком. Ни секунды не раздумывая, Камилла с силой опустила горшок на голову Эрскина.

Эрскин негромко вскрикнул и рухнул на пол. По его лицу текла струйка крови.

О боже, подумала Камилла, с растерянностью глядя на мужа, я его убила. Я его убила! Что же теперь будет?!

Но Эрскин вдруг шевельнулся и со стоном попытался сесть. Камилла поняла, что, если она сейчас же не убежит, расплата будет страшной.

Она вылетела в холл, схватила сумочку, ключи от машины и бросилась вон из дома.

Куда же ей теперь ехать? К родителям! Они приютят ее, к тому же при них Эрскин не сможет ей ничего сделать!

Камилла услышала за своей спиной тяжелый топот. Она оглянулась и чуть не упала, споткнувшись о бордюрчик. За ней гнался Эрскин.

Его лицо было залито кровью, но он упрямо преследовал Камиллу. Словно Франкенштейн, широко расставив руки, он пытался поймать ее. Камилла сломя голову помчалась к машине. Это была ее единственная надежда. Если она успеет первой добраться до автомобиля и завести его, она будет спасена.

Дрожащими руками Камилла распахнула дверцу и упала на сиденье. Она заблокировала двери и попыталась вставить ключ в зажигание. От страха руки ее не слушались. Наконец, уже когда Эрскин был совсем рядом, она смогла вставить ключ.

Машина завелась с первого же оборота. Камилла нажала на газ. Ее немного занесло, и из-под колес полетели комья грязи и травы. Эрскин бросился наперерез автомобилю.

Камилла зажмурилась и сильнее надавила на газ. Она почувствовала, как что-то тяжелое ударилось о бампер машины. Только через несколько секунд, когда ей показалось, что она отъехала на достаточное расстояние, Камилла открыла глаза и посмотрела в зеркало заднего вида.

Эрскин, живой и практически невредимый, стоял и смотрел ей вслед. Камилла поняла, что обратной дороги для нее нет.

Кажется, я своими руками только что разрушила жизнь родителей, подумала она. Почему же мне тогда стало так легко и свободно? Может быть, все еще обойдется? Папа наверняка знает, что делать. Только я не буду им ничего говорить сейчас. Все-таки Рождество. Потом скажу. А сегодня придумаю какую-нибудь историю… к примеру, муж по срочному делу уехал в Лондон. Да нет, скажу честно, что мы поссорились. И я поживу у них, пока Эрскин не попросит прощения. Надо будет только уговорить отца не общаться с ним. Господи! Хоть бы у меня получилось разрубить этот страшный узел, который я завязала своими руками!

10

Камилла затормозила возле дома родителей. Она никак не могла успокоиться. Дыхание было прерывистым, а руки так крепко сжимали руль, что, казалось, она никогда не сможет разжать пальцы. От только что пережитого ужаса сердце Камиллы было готово выпрыгнуть из груди. Оно так сильно стучало, что разрывало грудную клетку.

Она опустила голову на руки и прижалась лбом к холодной коже руля.

Сначала успокоиться, а уже потом идти к родителям, уговаривала себя Камилла. Если они увидят меня в таком состоянии, то страшно испугаются. Не дай бог, у мамы случится приступ. Нельзя этого допустить. Может, мне стоит отъехать, чтобы они не заметили, мою машину? Иначе как я объясню, почему так долго не выходила?

Камилла медленно отъехала за угол, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В темноте переулка было так спокойно и тихо, что Камилле захотелось остаться здесь. Просто сидеть, закрыв глаза, и ни о чем не думать.

В голове была блаженная пустота, как будто все мысли оттуда выдуло ураганным ветром. Ничего не хотелось, да и нечего было хотеть. Только к одному стремилась Камилла — навсегда остаться в этой тишине и темноте, дарящей покой, в котором она нуждалась столько лет.

О чем это я думаю! — спохватилась. Камилла. Так и до суицида недалеко. Разве для этого я вырвалась от Эрскина? И разве для этого я вновь начала встречаться с Джимом? Нет, теперь нужно идти до конца. Я должна постараться хотя бы выжить, а уж потом думать, что будет дальше. Мы с Джимом должны пожертвовать своим чувством для того, чтобы просто жить. Или нет, я опять не так думаю. Мы не должны ничем жертвовать, мы должны просто потерпеть. Со временем все устроится. Хочет того Эрскин или нет, но скоро все узнают, что я живу у родителей, и ему придется дать мне развод. А уж если он так дорожит своей репутацией, он не оставит их без пенса в кармане. Все же только благодаря моему отцу Эрскин достиг положения в обществе!

Камилла горько усмехнулась. Она посмотрела в окно. Вновь начался снегопад. Это Рождество обещало быть самым красивым за много-много лет. Еще бы — настоящий снег! Вот детям-то радости!

И я бы могла радоваться со всеми! — подумала Камилла. Ну надо же было Эрскину застукать нас с Джимом в сочельник! Сейчас бы сидели с родителями за одним столом, я бы улыбалась, а они радовались, что я наконец-то довольна жизнью. А как мне сейчас показываться им на глаза? Мама сразу же догадается, что что-то не так! Эрскин вообще имеет склонность появляться не вовремя. Или, наоборот, очень вовремя.

Камилла вновь усмехнулась, вспомнив, при каких обстоятельствах познакомилась с Эрскином. Если бы отец представил его Камилле до того, как у нее началась такая жуткая депрессия, возможно, ничего бы и не было. Максимум они стали бы друзьями.

А они ведь сначала и стали друзьями. Как же ловко Эрскин манипулировал ею! И как, оказывается, плохо она разбирается в людях. Она не почувствовала фальши в его словах и в его голосе. Не увидела в его глазах этой страшной жажды обладать. Она ведь и нужна была ему только для того, чтобы он обладал ею. Камилла Риттер как человек его вовсе не интересовала. Только как его жена, совершенно необходимый предмет интерьера современного успешного человека. Как же противно чувствовать себя вещью! Камилла не могла и помыслить, что мужчина может так относиться к женщине! Она привыкла к тому, что Джим ее боготворил, да и отец, хоть и кричал на нее, всегда относился к ней с трепетом, вот она и решила, что и все остальные мужчины должны относиться к ней так же. Отец был прав, когда говорил, что Камилла еще ребенок. Но зачем, зачем он заставил ее взрослеть таким образом?! Камилла не разрешала Джиму говорить о том, почему он тогда написал это чертово письмо, но она подозревала, что без вмешательства ее отца дело не обошлось.