Викки Уэбстер - Скажи мне «да»

— Не пытайтесь вести себя так, как я. Это вам не по силам. — Лиз открыла было рот, но он быстро продолжил: — Мне нужно позвонить в Феникс, чтобы они там начали действовать. И я должен сообщить в Ньюпорт Бич о ходе расследования. После этого я принесу что-нибудь поесть.

Он был уже почти вне себя. Ему хотелось наорать на Лиз и сказать, что она вела себя так, как он и ожидал этого, и поэтому не хотел брать ее с собой. Кроме того, он считал себя ответственным за все, что случилось. Ему не следовало разрешать ей ехать с ним! И почему только он поддался ее уговорам? Он решил до конца разобраться с этим. Вывод мог быть только один: он хотел, чтобы Лиз была рядом с ним…

Результаты его легкомыслия были налицо. Лиз выглядела ужасно. Ее блузка была выпачкана кровью, лицо болезненно бледным; кроме того, у нее не прошел еще шок от пережитого. И виноват в этом был он.

Кейн что-то пробормотал, набирая номер телефона полицейского управления в Фениксе. Он кратко сообщил Редхоку ту информацию, которую они получили от Розалинды. Центр черного рынка находился в Фениксе, и, как ни странно, руководил им продавец из цветочного магазина. Кейну хотелось быть там, но дело не терпело отлагательств, и капитан Эрнандес не мог ждать, пока прибудут Кейн и Лиз.

Закончив разговор с Фениксом, Кейн позвонил своему начальству и сообщил, что обнаружил Розалинду Вард и арестовал ее. Теперь следовало заполнить кое-какие документы.

У Кейна начало болеть ухо, когда он наконец закончил переговоры. Лиз не сводила с него глаз, сидя рядом на постели. Она все еще была жутко напряжена и взволнована. Господи, они сидели так близко друг к другу! Слишком близко… Кейн вздохнул, поднимаясь с постели:

— Вам следовало бы находиться в больнице.

— Пуля же просто скользнула по плечу, ничего серьезного, — ответила ему Лиз. — Мне так сказал врач!

Когда Кейн направился к двери, она встала перед ним.

— Вы забыли поблагодарить меня!

Кейн нахмурился, вспомнив эти страшные несколько секунд.

— Я не собираюсь это делать. Вам не идет роль спасительницы. — Он взглянул на Лиз и понял, что она пробудила в нем чувства и желания, с которыми, как ему казалось, удалось справиться много лет назад. Его устраивала жизнь в его ракушке. Почему Лиз старается переписать сценарий его судьбы?

Но вместо того чтобы отругать ее, он обнял Лиз и крепко прижал ее к себе. Закрыв глаза, он слушал, как бьется ее сердце в унисон с биением его собственного. Такой тихий звук и такой умиротворяющий…

— Я за вас перепугался до смерти, — прошептал Кейн.

Однако Лиз хотелось услышать от него немного больше.

— Наверное, вам пришлось бы заполнять массу бумаг, если бы Розалинда убила меня, так?!

Кейн взял ее лицо в ладони и покачал головой. Эта женщина была просто невозможной!

— Вероятно, есть только один способ, чтобы заставить вас замолчать.

Лиз не успела ничего сказать: Кейн наклонился к ней и начал целовать. Он это делал так, словно в будущем ему уже не представится подобная возможность. У Лиз перехватило дыхание; Кейн понимал, что ему уже не справиться со своим желанием. Та скорлупа, в которой он существовал, дала первую трещину: Кейн больше не мог сопротивляться.

Его мир перестал делиться только на белое и черное. Сквозь призму его чувств засветила радуга, содержащая все яркие цвета и наполнившая его душу переливами красок. Так тяжело доставшийся мир и покой в душе Кейна были навсегда нарушены, и виновата в этом была Лиз.

Он пил и не мог утолить жажду в ее вкусе и запахе. Губами он проводил по ее душистой коже, целовал ее глаза, щеки, подбородок. Он пил ее сладость и никак не мог напиться. Его горячие поцелуи ожерельем окружили ее шею. Ему было нужно касаться ее, прижимать свое изголодавшееся тело к ее мягким формам. Обладать ею. Похоже, он начисто потерял способность контролировать себя. Черт, о чем он думает? В Лиз только что стреляли, она ранена! Он с усилием воли оторвался от нее, но тело требовало, чтобы он не делал этого!

— Простите меня…

— Вам следовало бы извиниться за то, что вы не сделали этого гораздо раньше, — тихо сказала Лиз. У нее был хриплый голос: желание полностью овладело ею, Кейн тоже разбудил в ее теле страсть.

— Вас только что ранили…

— Меня только немного царапнули, — шепнула Лиз. Она обвила руками его шею, чтобы показать, что рана ее совершенно не беспокоит.

— Я — жива… Кейн, помоги мне снова почувствовать себя живой.

Разве она не знает, как это сложно для него?

— Я не принесу тебе счастья…

— Это будут уже мои трудности!

Кейн начал сдаваться, чувствуя жар ее тела, плотно прижавшегося к нему.

— Ты не понимаешь, что ты делаешь, — уговаривал Кейн.

Она тихо засмеялась.

— У меня ранено лишь плечо, — улыбаясь, напомнила Лиз, — но не голова. Кейн, я отдаю себе полный отчет в том, что делаю!

Мэдиген больше не мог бороться с ними двоими. С ней и с самим собой. Он сильно обнял ее за талию и вновь прижал к себе.

— Черт, какая же ты упрямая! Лиз усмехнулась:

— Наконец-то ты это заметил!

Кейн уже не мог отказаться от нее. Лиз молча предлагала себя ему каждым своим жестом и движением! И он почувствовал, как сильно нуждался в ней и как страстно желал ее все это время. Ему хотелось нежно обнимать Лиз, обцеловывать все самые сокровенные части ее тела, любить ее.

Он боялся как-то обидеть ее и причинить ей боль. Ему на миг стало страшно: единственное, чего он боялся в мире, это то, что она отвернется от него в самый последний момент. У нее были все козыри, а у него не было ни одного. Если она в последний момент скажет ему, чтобы он оставил ее, он сделал бы это, нанеся себе жестокую душевную рану.

Кейн крепче прижал ее к себе и растворился в жаре ее тела. Больше он уже не был властен над собой. Он услышал, как она тихо застонала, когда его руки скользнули под ее блузку, медленно обхватили ее груди и стали нежно гладить их. Они опустились на софу и начали ласкать друг друга. Лиз нежно отвечала на его ласки и каждый раз, когда ему хотелось все более новых и полных ощущений, старалась удовлетворить их. Она стремилась доставить ему удовольствие и возбуждала в нем все новые порывы чувств. Руки Кейна касались самых интимных местечек, заставляя Лиз забыть обо всем на свете.

Лиз почувствовала, как неловко он пытается расстегнуть пуговицы на ее блузке.

— Подожди, — прошептала она, пытаясь ему помочь. Кейн неверно истолковал ее движение.

— Я не собирался срывать с тебя блузку. — Это была его последняя попытка сберечь свой тусклый мирок. — Я же не животное!

Боже, она же не собиралась оскорбить Кейна. Кто же так мог закомплексовать его? Что заставило его так воспринимать жизнь?