Джулия Тиммон - Обмануть судьбу

Приблизившийся официант поставил на стол бутылку «Луи Родерер Кристаль» и принялся без слов ее откупоривать. Подруги ничего подобного не заказывали. Щеки Нэнси покрылись румянцем, грудь взволнованно приподнялась под тонкой тканью топа. Она кокетливо прикрыла глаза, провела по бутылке пальцем и, еле заметно кивая в знак благодарности, бросила на облюбованного красавца пылкий многообещающий взгляд. Однако в следующий миг таинственная полуулыбка растаяла на ее губах. Красавец растерянно смотрел то на нее, то на бутылку. От изумления и неожиданности у него вытянулось лицо, и теперь он выглядел определенно как болван. Эрнестин, увидев замешательство подруги, оглянулась.

– Прислал явно не он.

Нэнси разочарованно кивнула и принялась со светской осторожностью, отработанной годами, обводить взглядом весь зал. За большинством столиков сидели в основном компаниями, мужчины и женщины. Никто не смотрел ни на Эрнестин, ни на Нэнси. Официант тем временем невозмутимо наполнил бокалы дорогим шампанским и бесшумно, как и появился, исчез. Наконец Нэнси замерла, в ужасе расширила глаза и произнесла, обращаясь к Эрнестин:

– Ты только взгляни на него!

Эрнестин медленно повернула голову. Им неприлично широко улыбался, сидя за столиком у стены и приподнимая бокал с вином, лысый старик с красным лицом, мясистым носом и отвратительным двойным подбородком. Сущая жаба.

– Да-а уж, – протянула Эрнестин. – Но, судя по всему, богат.

Напиться, звенела в голове Энтони неотвязная мысль. Напиться до чертиков, чтобы хоть сегодня ни о чем не думать! А завтра на работу. Дела помогут прийти в себя.

Съездив домой и не увидев ни в одной из многочисленных комнат ничего такого, что говорило бы о недавнем присутствии в них Эрнестин, он снова спустился вниз, сел в машину и поехал в вечернем потоке машин куда глаза глядят. От желания набрать номер Синтии и снова услышать ее целительный голос жгло руку, но Энтони стойко сопротивлялся властному чувству. Не стоит ее тревожить. Даже если бы он не стал ей рассказывать о нелепом звонке, даже если бы притворился, что звонит от нечего делать, она догадалась бы, что ему безумно плохо, и – он знал – лишь сильнее затосковала бы.

Нет. Самое большее, что можно было для нее сделать, – это не причинять ей новых страданий. Не обременять это чуткую терпеливую душу собственными бедами. Не напоминать о себе…

Энтони крепче вцепился в руль и стиснул зубы. Надо напиться! – снова прозвенело в висках.

Эрнестин, быть может, лежит где-то при смерти, а я думаю об одной Синтии, пришла в голову мысль. Лежит при смерти как будто из-за меня, но я ни в чем не повинен и ни секунды не жалею, что провел этот день с Синтией. Эрнестин, если и наглоталась таблеток, наверняка позаботилась о том, чтобы не умереть. А скорее всего, ни в какой она не в больнице. Развлекается с пустоголовой Нэнси и строит идиотские планы на предстоящие дни.

– Не нужна мне Эрнестин, – простонал он, сворачивая с главной улицы и резко останавливаясь. Но придется жить с ней до гробовой доски. И зарубить себе на носу: радости любви не для меня.

Он вышел из машины и, думая о том, что Синтия непременно должна быть счастлива – с кем-то другим, не с ним (о, как ранили и мучили эти его слова!), – отправился в ближайший бар. На бренди и присутствие людей вокруг, тоже мечтающих найти в спиртном спасение от неразрешимых проблем, были теперь все его надежды.

Первый стакан не принес долгожданного облегчения. Ничуть не помог и второй. Хмель не приходил, мысли по-прежнему роились в голове и терзали. Вдруг почувствовав, что ему срочно нужно выговориться, и вспомнив студенческую привычку, он достал телефон и машинально набрал номер. Если в гарвардские времена кто-то из них нуждался в совете мудрого справедливого друга, на помощь всегда приходила умнейшая из девчонок.

– Алло? – послышался из трубки спокойный женский голос.

– Фемида? Это Энтони… Энтони Бридж. Питер дал мне телефоны всех наших…

– Что-то стряслось? – В голосе Джулианы определенно прозвучал испуг. Студенткой она, что бы ни случилось, умела оставаться хладнокровной.

– Да. То есть ничего такого… – Энтони попытался засмеяться, но смех получился как хрип. – Послушай, я хотел бы поговорить с тобой. Прямо сейчас. Но если ты занята или ложишься спать, так и скажи, – торопливо произнес он. – Я пойму.

– Где ты? – настороженно спросила она.

– Не знаю, – честно ответил Энтони. По пути сюда он не видел ни названий улиц, ни вывесок.

– Может, за тобой приехать? – предложила Джулиана озабоченным голосом.

У Энтони слегка потеплело на сердце. Как хорошо, когда есть верные друзья!

– Нет, ну что ты. Я приеду сам.

– Ждем.

Бенджамин вышел лишь поздороваться и убедиться, что друг цел и невредим.

– Если что, зовите, я буду наверху, – сказал он, уже поворачиваясь к лестнице.

– Да, конечно. – Джулиана указала Энтони на дверь гостиной. – Проходи. Чай будешь?

Энтони покачал головой. Он не хотел ни есть, ни пить, ни даже курить. Жаждал одного – скорее поведать Джулиане свою печальную историю.

– Нет, спасибо.

Гостиная была небольшая, с явно не новыми диваном и креслами посередине, на которых тем не менее так и хотелось поудобнее устроиться перед продолжительной дружеской беседой. Воздушные светло-розовые занавески на окнах придавали обстановке легкость; на полках шкафов, что стояли у стен, пестрели корешки столь любимых Джулианой книг. Взглянув на собрание сочинений Шекспира, Энтони вспомнил, как они вместе играли в «Макбете» и «Отелло», и его губы, несмотря на горечь в сердце, тронула умильная улыбка.

– До сих пор любишь театр и Шекспира? – спросил он. – Наверное, и стихи пишешь, как в прежние времена?

Джулиана кивнула.

– Разумеется. От подобных болезней лекарств нет.

Энтони провел рукой по лицу.

– Да уж. Неизлечимых недугов в жизни хоть отбавляй.

Джулиана как-то странно на него посмотрела. Будто желая за что-то извиниться. Или чего-то боясь. Энтони отмахнулся от нелепой мысли. В таком состоянии чего только ни померещится, подумал он.

– Садись же. – Джулиана указала на диван и кресла. – Куда хочешь. А я все же принесу чай. За чаем беседовать уютнее и проще. – Она странно хихикнула, будто сказав что-то невпопад, и быстро шмыгнула из комнаты.

Энтони опустился в кресло, раздумывая, не отвлек ли он Уорренов от каких-нибудь семейных дел и не лучше ли извиниться и уйти. Может, дело в том, что Джулиана теперь другая, а я приехал к той, прежней? – мелькнуло в начинавшей болеть голове. Или виной всему моя взвинченность?

Джулиана не заставила себя долго ждать. Вскоре вернулась с двумя чашками чая на подносе и пастилой в коробке. Кофейный столик стоял у окна. Энтони встал и перенес его к дивану.