Кэрол Роуз - Навсегда

Элинор выглянула в кухонное окно и увидела сквозь деревья подернутый дымкой знакомый силуэт Оукли. Она вернулась в Бейвилл, чтобы обрести здесь свои корни, тепло родного очага. Но теперь, когда умер дедушка, все, что осталось ей от прошлого, — только прекрасный ветшающий дом.

Ей предстояло продать Оукли! Элинор имела возможность оплатить дедушкину задолженность по налогам из своих сбережений, но позволить себе содержать такой огромный дом она не могла. Кроме того, на нее теперь легла обязанность обеспечить Чарли пенсией, если она не сделает этого, то не сможет спокойно жить. И она никогда не простит себе, если позволит прошлому отнять у нее Коула.

— Ау! — донесся из прихожей звонкий голос Дейзи. — Есть кто дома?

— Я здесь, на кухне, — откликнулась Элинор, и вдруг в ее голове словно что-то щелкнуло. Она приняла решение.

— Привет! — В дверях появилась ее подруга и окинула взглядом кухню. — Вижу, ты с утра славно поработала.

— Да вот, занималась уборкой. — Элинор вытерла руки полотенцем.

— Молодец, — одобрила Дейзи. — Пойдем разбирать вещи, которые мне принесли для благотворительного базара.

— Подожди минутку! — Элинор направилась к двери. — Я только позвоню в одно место…

Дрожащими пальцами она набрала номер. Решиться-то она решилась, но расставаться с прошлым все же страшновато. Трубку сняли через два гудка. Мужской голос сказал:

— Агентство недвижимости «Эйс риэлти».

Элинор втянула в себя воздух.

— Это Элинор Прескотт. Мистер Бринкман, я готова подписать документы.

Глава 9

— Распишитесь здесь, мисс Прескотт, а здесь просто поставьте свои инициалы.

Элинор аккуратно вывела свое имя у каждой галочки, испытывая чувство освобождения. Продать Оукли, чтобы покрыть дедушкины долги, представлялось символическим актом, разрывающим старые путы.

— Замечательно, — пропел Бринкман, довольно улыбаясь. — Не сомневаюсь, что для вас большое облегчение — сбыть с рук такую обузу.

— Не совсем, — сухо выговорила Элинор. — Но дело требовалось как-то уладить.

— Разумеется. — Агент бросил на нее косой взгляд. — Такой привлекательной женщине не стоит обременять себя допотопной громадиной.

Элинор не нашлась что ответить, просто положила на стол ручку и собралась встать.

— А скажите… — Ладонь мистера Бринкмана зависла над ее плечом, и Элинор напряженно замерла. — Надеюсь, вы свободны сегодня вечером, чтобы поужинать со мной, куколка?

Просто поразительно, насколько одно слово может звучать по-разному в устах двух абсолютно разных мужчин!

— Нет, — холодно проговорила Элинор и поднялась, стараясь побыстрее покинуть пределы его досягаемости. — Боюсь, что я не свободна и никогда не буду свободна.

На магнолиях и соснах городского парка, раскинувшегося на берегу реки, вечером зажглись маленькие белые фонарики. Дети как угорелые носились по речному склону, брызгая друг в друга водой, и родители были бессильны унять их. В неподвижном воздухе слышалось стрекотание насекомых, и время от времени с плаксивым писком пикировали на свою жертву комарики.

Тихо напевая, Элинор пробиралась сквозь толпу. Заходящее солнце окрасило подернутую рябью поверхность реки в густо-малиновый цвет. Проводимый ежегодно в Бейвилле фестиваль персиков давал возможность жителям города повеселиться от души. А если к ним присоединялись заглянувшие в город туристы, удовольствий хватало и на их долю.

Запах речного ила мешался с дымом от жаровен, на которых коптилось мясо, бодряще действовавшее на обоняние. Подобное сочетание всегда связывалось в памяти Элинор с праздником.

Обогнув компанию мальчиков-подростков, Элинор услышала, как вслед ей полетел протяжный свист, виновником которого был, конечно же, ее наряд доярки. Задорно кивнув оживившимся юнцам, она свернула в аллею, где сгрудились палатки, установленные по случаю фестиваля.

Элинор так волновала предстоящая встреча с Коулом, что она только о ней и думала. Днем он оставил ей на автоответчике сообщение, в котором обещал часов в восемь прийти к ее палатке. Весь день Элинор представляла, как потемнеют и сделаются бархатными его синие глаза, когда она ответит согласием на его предложение. Она не знала только, как ей убедить его подождать положенный срок, чтобы они смогли обвенчаться здесь, в Бейвилле, в маленькой церкви, вместо того чтобы лететь в Лас-Вегас.

Даже необходимость надеть костюм доярки для участия в благотворительной акции Женской лиги не омрачила ее радужного настроения. Миссис Уиллингтон, да хранит ее небо, оказалась женщиной, не лишенной чувства юмора. Когда Элинор открыла коробку и увидела платье, в котором ей предстояло продавать на виду у всех персиковое мороженое, у нее буквально перекосило лицо.

Платье, сшитое из синей хлопчатобумажной ткани, имело облегающий лиф с очень низким вырезом и пышную и очень короткую юбку. Примерив его, Элинор в растерянности замерла у зеркала.

Сильно приталенное, с расклешенной юбкой, платье подчеркивало, если не преувеличивало достоинства женской фигуры. Ее даже бросило в жар, когда она представила, как отреагирует Коул, увидев ее в таком одеянии.

Элинор напялила на макушку маленький белый чепчик из той же ткани, что и фартук, и расхохоталась. Неужели доярки и впрямь одевались подобным образом? Разве что они намеревались доить не коров, а кого-то еще.

Всю дорогу до места проведения фестиваля Элинор веселилась, представляя реакцию Дейзи. Если костюм доярки был обязателен для всех дам, торгующих в палатке Женской лиги, значит, и Дейзи им снабдили тоже. Что вполне справедливо, ведь именно она втянула Элинор в это предприятие.

Палатка с мороженым располагалась на главной аллее, вблизи от реки. Еще издалека Элинор увидела за прилавком маленькую пухленькую женщину лет пятидесяти, отпускающую мороженое двум нетерпеливым подросткам, и подавила смех, узнав в ней супругу церковного регента, стыдливо прикрывавшую шалью верхнюю часть фигуры.

Миссис Уиллингтон, должно быть, имеет зуб на некоторых членов своей лиги!

Элинор зашла в палатку, бросила под прилавок сумку и начала обслуживать шумных покупателей.

Через несколько минут появилась Дейзи и сменила на посту жену регента, чем доставила громадное облегчение изнемогающей страдалице, которая то и дело хваталась за ускользающие концы шали. Когда красная от смущения леди поспешно удалилась, Элинор повернулась к подруге:

— Привет, доярка! Тебе не кажется, что ты позируешь для обложки журнала «Плейбой»?