Дикси Браунинг - Отчаянная женщина

— Проблема в том, что ты делаешь это шиворот-навыворот. В следующий раз проси, чтобы я помог тебе.

— У тебя много работы наверху. Здесь, внизу, я сама справлюсь.

Ей удалось бы справиться намного лучше, если бы она не таяла от прикосновения его волшебных пальцев. Легкий вздох слетел с ее губ, когда Коул нашел болезненную точку.

Больно… но это приятная боль…

— Не будь такой чертовски упрямой, — сказал он.

— Ну хорошо, я сделала ошибку. Но мне хотелось посмотреть, как это будет выглядеть.

Когда Коул начал хихикать, она окаменела.

— Не надо слов. Да, здесь ужасный хаос. Вероятно, я сделала самую большую ошибку в жизни.

Ну, может быть, вторую по величине.

Пальцы Коула скользили по ее затылку, поднимаясь к волосам, поглаживая, массируя и расслабляя.

— Какая была самая большая? — спросил он. Мне просто любопытно, но ты можешь не отвечать.

— Я и не собираюсь. — Ему не нужно знать, что в то время, когда она встретила Бо Оуэнза, она была в романтическом угаре, начитавшись любовных романов, и приняла обходительные манеры, костюмы, сшитые на заказ, и красивое, как у кинозвезды, лицо за настоящую любовь.

Только одно было у Бо настоящим — полное отсутствие целостности. Кажется, есть цитата о том, что учиться и начинать все сначала никогда не поздно.

Марти шмыгнула носом, жалея, что у нее нет платка.

До сих пор ей удалось достигнуть только одного — разрушить единственное достояние, свой дом.

Жгучие слезы застлали ей глаза.

Не говоря ни слова, Коул повернул ее к себе.

Она, заплаканная и отчаявшаяся, беспомощно прислонилась к нему. Вот еще одна неприятность она не в силах совладать со своими эмоциями. Или сказывается систематическое недосыпание и недоедание, или у нее начинается преждевременная менопауза. Вот уж поистине радостная мысль!

— Эй, — тихо сказал Коул, шевеля теплым дыханием волосы Марти, — мы уже много сделали. Что, — если я помогу тебе перенести мебель наверх прямо сейчас? Здесь мы оставим кресло-качалку, чтобы ты могла сидеть и планировать, как использовать это пространство.

— Мы не можем переносить туда мебель, потому что ты еще не закончил. — Она почти жалела, что Коул проявляет такое сочувствие и понимание.

У нее вырабатывается привычка зависеть от него, а ей из собственного опыта известно, что это — роковая ошибка.

— Мы можем набросить простыни на мебель, чтобы она не пылилась, когда я работаю.

Он говорил сочувственным тоном, а, к несчастью, сочувствие всегда губительно действовало на нее. Слезы, несмотря на отчаянные попытки удержать их, хлынули ручьем.

Ее пальцы медленно поползли по груди Коула, пытаясь нащупать носовой платок в кармане рубашки. Он замер, и Марти внезапно почувствовала жар, исходящий от их тесно прижатых друг к другу тел, мужскую твердость, упершуюся в ее женскую мягкость… Она сделала инстинктивное движение, и твердость тоже пришла в движение.

Святые угодники!

Она здесь ни при чем! Этого просто не может быть. От самых признанных авторитетов в этом вопросе она знает, что не принадлежит к типу женщин, способных возбудить мужчину. Вероятно, это обычная мужская реакция на обстоятельства.

Такая… такая… как отрыжка после пива.

— Носовой платок в кармане джинсов, — сказал Коул странно напряженным голосом.

Вероятно, он смущен и не знает, как, не уязвив ее чувств, отделаться от нее. Поэтому Марти сделала это сама. Она отступила назад и взяла протянутый ей носовой платок.

И немедленно почувствовала, как сильно ей не хватает его теплоты, силы и всего остального, по чему она так изголодалась, но не сознавала этого.

Марти осушила глаза и трубно высморкалась.

— Я выстираю его, — сказала она, избегая смотреть Коулу в глаза.

Он продолжал молча глядеть на нее.

Это дорога в никуда, женщина. Остановись!

И тогда Коул сделал то, чего она хотела больше всего на свете и что было меньше всего нужно ей.

Он обнял ее, крепко прижал к себе и… снова поцеловал.

На этот раз невозможно было ошибиться в характере его поцелуя. Он был плотским с самого начала. Не отрывая губ, Коул провел Марти мимо полки и опустил на подушки.

На узкой и жесткой кушетке едва хватало место для двоих, и то если лежать, тесно прижавшись друг к другу. Сначала ни один из них не сделал никакого движения. Марти много лет не испытывала ощущения, которое внезапно нахлынуло на нее.

Это была неистовая потребность, взывавшая к немедленному удовлетворению.

Ну почему она не купила чертов диван вместо этой кушетки? Наверное, его зад свисает с края.

Чтобы Коул не очутился на полу, она приковала его к месту, зацепив ногой за бедро.

Умный ход, Марти! Очень ловкий трюк.

Рука Коула коснулась ее груди, когда он оттянул воротник свитера, чтобы приникнуть губами к ключице. Откуда он знает о крохотной ямке у горла? Стоило ему лишь коснуться ее горячим дыханием, как Марти охватило страстное желание.

Его руки скользнули под ее свитер, потом — под бюстгальтер. Когда кончиками пальцев Коул провел по ее соскам, она простонала:

— Нам нужно…. поговорить.

Руки Коула замерли. Поговорить? Она в своем уме? Вернее, не сошел ли он с ума? Если у него сохранились остатки разума, он должен убираться отсюда ко всем чертям, невзирая на контракт.

— Марти, — стиснув зубы, проговорил он, — я не хочу пользоваться своим преимуществом.

Черт с два он не хочет! Прижавшись друг к другу, они едва удерживаются на твердой, как камень, кушетке; нога Марти лежит у него на бедре, и его восставшая плоть упирается в ее чудесный маленький холмик. Разве этого недостаточно, чтобы взорваться?

Занятый работой, одолеваемый беспокойством, измученный неспокойным сном на узкой жесткой койке в холодной каюте, пропахшей плесенью, Коул не мог вспомнить, когда он в последний раз был в таком состоянии. Его либидо ушло на покой после того, как он понял, что Пола изменяет ему. С тех пор он был слишком занят, чтобы беспокоиться о половых связях.

Беда в том, что в данном случае речь идет не о половой связи, потому что это Марти.

Ну и что? Она ведь женщина, разве не так?

Если он правильно распознал признаки, ей хочется этого так же сильно, как и ему. А у него случайно завалялся в бумажнике презерватив.

Ну конечно. Тот, который сохранился у него с момента развода, когда у него возникла идиотская мысль пойти и заняться сексом в отместку Поле.

Срок годности, наверное, давно истек.

Марти пошевелилась и каким-то образом ухитрилась еще теснее прижаться к нему в том месте, где это было особенно важно. Удивительно, но соприкосновение в любом месте вызывает у него тот же эффект. Если ему нужно напоминание о том, почему у него не получится секс с Марти Оуэнз, вот оно. Такие отношения невозможны не только из-за того, что она наняла его на работу, но и потому, что она слишком нравится ему. Она вызывает у него уважение. Черт, он даже восхищается ею.