Элла Уорнер - Рискованный шаг

Эти слова мгновенно разрушили состояние молчаливого обожания, в котором она пребывала. Марианну словно сковало холодом. Ей невыносимо было даже подумать о жизни без него. А именно это уже завтра могло ожидать ее. Неужели этой ночью им не обойтись без мыслей о будущем?

– Мы созданы друг для друга. Ты это знаешь, – продолжал настаивать Кеннет, положив ее руку себе на грудь, туда, где мерными, сильными ударами отдавалось биение его сердца.

Марианна вздохнула, стремясь хоть немного облегчить боль, словно тисками, сдавившую ей сердце.

– Давай поговорим об этом завтра вечером, Кен – взмолилась она. – Только не сейчас!

В течение нескольких секунд Марианна чувствовала только, как вздымается и опускается в такт дыханию его грудь, и изо всех сил желала, чтобы он послушался, не нарушал их столь красивую идиллию. Но по выражению его лица поняла, что Кеннет преисполнен решимости выяснить все до конца.

– Почему не сейчас? – спросил он, ласково отводя прядь волос с ее лица и не спуская с Марианны пристального взгляда.

Будь прокляты обстоятельства, при которых принять его предложение означает взвалить непомерный груз на свою совесть!

– Я не смогу связать с тобой жизнь, до тех пор пока не узнаю, чего хочет Филипе Агилера… зачем он сюда приехал, – поправила она себя.

– А чего хочешь ты, Марианна?

– Я не распоряжаюсь моей жизнью, Кен. Шейла – моя дочь, и я никогда не расстанусь с ней.

Он нахмурился.

– Я и не ожидал этого от тебя. Я был бы счастлив удочерить ее и разделить с тобой родительские заботы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее.

Брак, удочерение, законные узы, которые Филипе Агилера, несомненно, сочтет угрозой своему благополучию. Но Кеннет готов был сражаться за то, что ему дорого… К тому же он уже доказал свою способность вести многомиллионное дело. Будь игра честной, Кеннет смог бы даже выиграть, но Марианна была уверена, что Агилера честно играть не привык.

– Шейле я понравился, ты же знаешь, – продолжал убеждать ее Кеннет. – Уверен, она не станет возражать, чтобы я стал ее отцом.

Но быть отцом Шейлы означает почти верную смерть!

Марианна глубоко вздохнула, чтобы унять испуганное сердцебиение, которое вызвала эта мысль, и легонько провела пальцами по его губам.

– Ты стал бы прекрасным отцом, – с готовностью согласилась она.

– Тогда скажи, что выйдешь за меня, Марианна.

– Пожалуйста, дай мне подумать, Кен. – Коснувшись его уха, она погладила внутренний завиток раковины. – Мне нужен этот вечер, чтобы…

– Нет! – Он тряхнул головой, его голос стал тверже. – На этот раз я не позволю тебе ускользнуть, как ты сделала тем воскресным утром, оставив мне представлять, как все могло бы быть прекрасно. – Глаза Кеннета сверкнули. – Скажи, чем тебя не устраивает мое предложение?

Романтическое настроение исчезло. Окончательно и бесповоротно.

– Я замерзла, Кен. – Это было почти правдой: ей казалось, что у нее в груди не сердце, а кусок льда. – Я хочу одеться. Позволь мне встать.

Он поколебался, недовольный ее уклончивостью, желая настоять на своем. Однако насилие было не в его правилах. Марианне это было известно с самого начала их знакомства. Твердость, настойчивость, решительность… но не насилие. Даже сегодня он не заставлял ее принять свой план. Просто сел за штурвал самолета, решив, что так будет лучше для всех них.

Кеннет поднялся – гордый, величественный мужчина, едва сдерживающий свою агрессивность. Он подал ей руку, чтобы помочь встать. Но Марианна не приняла ее, зная, что Кеннет заключит ее в объятия, прижмет к себе – и тогда она согласится на что угодно. Она откатилась в сторону и поднялась самостоятельно, тут же отпрыгнув подальше.

– Не доверяешь? – с вызовом спросил Кеннет.

– Это не вопрос доверия! – выпалила Марианна, но затем, поняв, что обижает его своими недомолвками, выложила ту правду, которую он не хотел замечать. – Я опасна для тебя, Кен. Я вроде паука, «черной вдовы». Плохо уже то, что я приняла от тебя то, что приняла. А если ты женишься на мне, я сломаю тебе жизнь.

– Я готов рискнуть, Марианна.

– А я – нет.

– Тогда зачем откладывать этот разговор на завтра?

– Потому что я эгоистична и жадна и хочу получить от тебя все, что возможно, до завтрашнего дня.

Глаза Марианны наполнились слезами, и она с трудом оторвала от Кеннета взгляд, чувствуя свое безнадежное поражение. Она заметила майку и, подхватив с земли, быстро натянула ее на себя.

– Завтра ничего не изменится, – заявил Кеннет, удивленный этим временным ограничением.

– Подождем – увидим, – с горечью бросила она, обшаривая траву в поисках остальной одежды.

– Я уже и так немало ждал, Марианна! – с жаром возразил он. – Скажи мне, что, по-твоему, должно случиться?

– Они приедут, – сквозь зубы процедила она, с ужасом думая о неизбежности этого и натягивая одежду с яростью, которую хотела бы направить против своих врагов. – Твоя мать привезет их. Агилера убедит ее. Так или иначе, но он убедит всех вас в том, что самое лучшее – это позволить ему вернуть Шейлу и меня под его опеку.

– Только не меня! – горячо заявил Кеннет.

Полностью одевшись и почувствовав себя более защищенной, Марианна расправила плечи и посмотрела Кеннету в глаза. Он был по-прежнему обнажен, и Марианна почти физически ощущала его нежелание избежать того, чем она его пугала.

– Выбор не за тобой, Кен, – тихо проговорила она. – А за мной.

– Ты лишаешь меня права выбрать ту жизнь, которую я хочу. С тобой, Марианна, куда бы это меня ни завело и какие бы беды ни принесло!

Его голос дрожал от сдерживаемых эмоций, и Марианна почувствовала, как сжимается ее сердце.

– Я не смогу жить с таким проклятием! – взмолилась она. – Не проси меня об этом!

– Даже если ты уедешь с Агилера, я последую за тобой. Я не сдамся.

– Этим ты погубишь всех нас, Кен! – выкрикнула Марианна, приходя во все большее отчаяние при виде его решимости.

– Погублю? – недоверчиво переспросил он.

– Мой муж, отец Шейлы, был помехой амбициям Филипе Агилера. Его катер взорвали.

Это вроде бы заставило его призадуматься.

– Ты говорила, что произошел несчастный случай.

– Так было объявлено официально. Я этому не верю. Не вставай на пути у Агилера, Кен! Я не прощу себе, если ты это сделаешь!

Воспользовавшись замешательством, вызванным ее заявлением, Марианна повернулась и стала подниматься по склону холма к дому, с трудом отрывая ноги от земли.

Ему придется отпустить ее.

Такова горькая правда.

И бороться с этим бессмысленно.

11

Кеннет дал ей уйти.

Упоминание о возможном убийстве привело его в некоторое замешательство. И он оцепенело стоял, глядя, как она уходит, медленно поднимаясь по склону к поместью, – одинокая фигурка, которая, согнувшись под тяжестью мрачного знания, возвращается во мрак, из которого нет выхода. Для нее.