Карен Брукс - Неповторимая весна

— В сущности, так и вышло. Мимоходом поговорили, потанцевали, но с тех пор, как видишь, господин, о котором ты печешься, даже не звонит…

— Ну, в наше время женщина имеет право сделать первый шаг. — Тина демонстративно придвинула к Дороти телефон. — Почему бы тебе не позвонить самой? В конце концов, от тебя не убудет, если поинтересуешься, как дела. У тебя ведь есть хороший официальный предлог — Сьюзи Хедлоу, его племянник и т. д.

Совет был хороший, но гордость мешала Дороти Ламбер последовать ему. Поборов себя, она занялась служебными делами и несколько дней подряд была по горло занята. И вдруг во вторник утром Брасс позвонил сам.

— Рад, что застал тебя, — торопливо произнес он, даже не поздоровавшись. — У Джеки начались роды, и я решил сообщить тебе об этом. Что-то с ней неважно…

— Как? Почему так рано? Еще же не время, — всполошилась Дороти.

— Попробуй поспорь с матушкой-природой! Я не знал, как быть, и отправил ее в местную ветеринарную клинику. Если захочешь приехать, встречу тебя там.

Он продиктовал адрес, на чем разговор и закончился. Дороти расстроилась. Конечно, прежде всего из-за собаки. Но не меньше из-за того, что Эдди был сух, вежлив… и только. Никакой теплоты в интонациях, а ведь в глубине души она надеялась, постоянно перебирала в уме детали их отношений, вспоминала радость физической близости и тосковала о ней, готовая бежать к нему по первому зову. Одна эта возможность вызывала у Дороти сердечные сбои…

Сейчас она находилась в таком же состоянии, в каком пребывала в те дни, когда поначалу была увлечена Филом. Признайся, твердила она себе, тебе хочется опять испытывать унижения? Ты же на собственной шкуре познала, каково быть жертвой ошибки, которой обернулась твоя любовь? Ты хочешь повторить все сначала?

Внезапное открытие ошеломило ее: по отношению к Эдди Брассу она попала куда в большую зависимость. У нее не было ни сил, ни желания сдерживать обуревавшие ее чувства. Готова стать его любовницей, рабыней, чем угодно. Но она дала себе слово держаться, чтобы не дать ему это понять.

К ветеринарной клинике Дороти приехала на такси. Здание находилось в тихом переулке. В фойе у регистратуры толпился народ. Кто с раненой кошкой, кто с собаками, скулящими из-за травм. Дети, державшие на руках своих питомцев, шмыгали носами и размазывали по лицу слезы.

Такая обстановка привела ее в смятение, Дороти не на шутку разволновалась. Эдди она нашла в дальнем конце холла на втором этаже. Прислонившись к стене, он читал журнал. Заметив приближающуюся Дороти, на секунду оторвался от страницы, коротко поздоровался, затем снова углубился в текст.

Дороти опешила. Плотно сжатые губы, холодные голубые глаза, поза — все выражало полную отчужденность, как будто они малознакомые люди. Такого она никак не ожидала.

— Привет! — выдавила она, проглотив горькую пилюлю. — Как дела у Джеки?

— Не очень хорошо. Врачи решили оперировать, иначе она погибнет.

Дороти всплеснула руками.

— Вот беда!.. Бедняжка…

Она горестно прислонилась к стене рядом с Эдди, совершенно не подумав о том, какую реакцию это может вызвать с его стороны. Тот демонстративно отодвинулся, искоса, через плечо, бросил на нее колючий взгляд.

— Удивляюсь, что ты приехала.

— Почему? Состояние Джеки волнует меня в такой же степени, как и тебя.

— Да что ты говоришь?.. То-то за всю неделю ты не выкроила и минуты, чтобы хотя бы позвонить… А теперь, видите ли, расчувствовалась.

Значит, вот где кроются истоки его отчужденности — в том, что я ни разу не позвонила, подумала Дороти. Правда, свинство с моей стороны.

— На меня навалилось столько… — солгала она.

— Важных… неотложных… срочных дел? — насмешливо поинтересовался Эдди.

— Разных, Эдди…

Тот хмыкнул и снова погрузился в чтение. На сей раз Дороти рассердилась по-настоящему, даже за рукав пиджака его дернула, словно хотела задать ему трепку.

— Что с тобой случилось, Эдди? Я же вижу — ты решил объявить мне войну.

Он несколько минут молча в упор глядел ей в лицо, потом, глубоко вздохнув, сказал:

— Потому что проще быть твоим врагом, чем другом. Ты бросаешься из одной крайности в другую, Дороти, и постоянно держишь меня в напряжении, я устал от этого…

— Ты не похож на человека, которого хоть что-то может вывести из равновесия.

— Как видишь… — пожал плечами Брасс, возвращаясь к журналу.

Самое правильное сейчас было бы сделать то же самое: взять со столика газету и отгородиться ею, как щитом, но Дороти словно потеряла способность мыслить здраво. Она выхватила из рук Эдди журнал, швырнула его в сторону.

— Нет, мистер Брасс! — яростно воскликнула Дороти.

Он иронически хмыкнул:

— Опять переходишь на официальные рельсы?

— Да, на официальные! Вас раздражает… уважаемый… что я по другую сторону баррикад в интересующем вас деле и не сдаю своих позиций, на что вы не рассчитывали, пуская в ход все свое обаяние.

— Я думал, ты умнее, Дора, а оказывается… ты совсем не разбираешься в людях… Во всяком случае, в мужской психологии.

— Психология здесь ни при чем, тем более мужская.

— Ошибаешься, — устало произнес Эдди. — Оставь свои подозрения насчет моего племянника и Сьюзи. Дело сейчас не в них, а в нас с тобой… Да, я не отрицаю того факта, что меня возмущают твои симпатии к злосчастной Хедлоу. Но скажи, какая семья была бы счастлива, если бы с кем-то из родственников произошло то, что случилось с ним? Ты несправедлива к нему, а ведь это Клоду сломали жизнь. Мне жаль его. Он попал в переплет, безрассудно влюбившись.

— Надо было думать, а не хлопать ушами, — чуть сбавив тон, сказала Дороти, вспомнив, как собственные родители говорили ей точно такую же фразу, когда она познакомила их со своим будущим мужем.

— Вот и я пытаюсь, как ты выражаешься, не хлопать ушами. Не могу допустить, чтобы ты обращалась со мной, как со старой юбкой, в которой нельзя показаться на люди…

— Ничего не понимаю!

— Не юли, пожалуйста. С одной стороны, ты не прочь оказаться со мной в постели, а с другой — стесняешься открыто признать наши отношения. Или, ты думаешь, я не понял, как неловко тебе было представить меня своей родне, сгоравшей от любопытства? Будто я тебе не пара, не в масть, так сказать.

— Ты вообразил себе невесть что! — воскликнула Дороти растерянно.

Эдди рассмеялся.

— В душе тебе стыдно, конечно… Сейчас, во всяком случае… Но для меня это уже не имеет значения. Не думаю, что сильно расстроюсь, если мы расставим точки над «i» и расстанемся.

Эти слова ошеломили ее. Дороти замерла, будто пронзенная молнией. Казалось, целую вечность они стояли, молча глядя друг на друга.