Натали де Рамон - Наследница

Но я просто встала со скамьи и протянула ему куртку. Он извлек аппаратик, недовольно сопя и качая головой.

– Тома, ну что еще? Прямо так необходимо? Прямо никак без моей подписи? Ладно. Минут через сорок. Прямо сейчас?! Черт… Ну хорошо. – Он сложил телефон, сунул обратно в куртку и раздраженно сообщил: – У них, видите ли, рабочий день заканчивается! И я должен все бросать и бежать, ради того чтобы поставить им закорючку! Тьфу!

– Рене, что тут особенного? Иди. Люди ведь ждут.

– А ты? – В его собачьих глазах была такая тоска, словно мы расставались навеки.

– Хочешь, я могу подождать тебя здесь.

– Нет-нет. – Он замотал головой. – Уже темнеет. Я отвезу тебя домой. Ничего, подождут! Рыжуля!

Лошадь была тут как тут, и он, не давая мне времени возразить, подхватил меня, как игрушку, и водрузил Рыжуле на шею, а сам вскочил в седло.

– Рыжуля, давай, детка, перебирай ножками. Здесь совсем близко. И мы вдвоем не намного тяжелее дяди Андре. Давай-давай, дорогуша, пошевеливайся. Ну ты же у меня умница.

Он болтал с лошадью, а я чувствовала его грудь, руки, ноги, его дыхание на своей щеке, и старалась ни о чем не думать. Ни о чем вообще…

Рене ссадил меня на землю там, где заканчивался парк: спрыгнул с лошади, деловито приподнял меня за талию, на секунды я оказалась между небом и землей, ощущая силу и надежность державших меня рук, и уже стояла на ногах, осознав только сейчас, что по ходу дела инстинктивно обняла его за плечи и что все еще прижимаюсь головой к его груди, а мои ладони сами собой гладят шероховатую замшу его куртки. Причем его руки продолжали сжимать мою талию, и ток от них беспрепятственно лился в меня, словно на мне не было ни пальто, ни костюма. Я не решалась пошелохнуться. Даже закрыла глаза и лишь слушала, как он хрипловато и горячо задышал в мою шею, касаясь ее своей щекой, и как вибрирует под курткой его грудная клетка.

Пронзительные призывы мобильника. Мы одновременно вздрогнули и отступили в разные стороны.

– Глиссе, ну что еще?! – громко прочистив горло, со злостью выкрикнул он в аппаратик, взлетая в седло. – Ну сейчас! Ну уже пришел! – Рассеянно махнул мне рукой с зажатым в ней телефоном, и уже только хвост и задние ноги Рыжули замелькали, удаляясь, среди голых деревьев.

Не самой твердой походкой я обогнула фонтан. Машина Сале по-прежнему стояла на том же месте. Я улыбнулась своим мыслям и заглянула внутрь. Ключ торчал в замке зажигания. Со всех ног я понеслась в «Викторию».

Сале безмятежно спал на диване, укрывшись своим пальто и совсем по-детски подложив ладони под щеку. Его пиджак висел у входа на плечиках, ботинки ровненько стояли на полу. Я представила, как он разувается, ставит их здесь и в одних носках с пальто в руках идет к дивану. И едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. На цыпочках пробежала в спальню, схватила свою сумку и осторожно подкралась к Сале. Пухлые губы чуть приоткрыты, длинные ресницы слегка подрагивают, ровное дыхание. Просто набегавшийся мальчишка. Пусть спит.

Ни в доме, ни по дороге к воротам я не встретила ни души, кроме охранника, открывшего их для меня. Впрочем, я видела лишь его силуэт в стеклянной будочке на фоне сумерек: он просто распорядился там электроникой, даже не сочтя нужным выйти и удостовериться, кто тут за рулем. От этого мне сделалось еще веселее! Тихонько хихикая уже вслух, я покатила в город.

Дорога была абсолютно пустой. Солнце еще окончательно не село, но на небе круглой тарелкой уже выкатилась луна. Я подмигнула ей. У меня было совершенно шальное настроение! И одновременно – полный покой. Я ухмыльнулась, притормозила и встала у обочины. Вытащила из сумочки мобильник, включила. И чуть не выронила: он засигналил и затрясся в моих руках! Это было невероятно смешно!

– Мама, у меня все хорошо! – давясь смехом, сразу заявила я. – Просто замечательно!

– Вики! Но так же нельзя! – с рыданиями воскликнул мамин голос. – Вторые сутки! Где ты? Что с тобой?

– В Онфлёре. Ты прекрасно знаешь. И повторяю: у меня все замечательно! Настолько хорошо, что я даже не хочу тебя больше ни о чем расспрашивать! Я все знаю и все тебе прощаю.

– Неблагодарная дрянь! – Она отключилась, но я не спешила убирать мобильный, и, естественно, он почти сразу снова засигналил и завибрировал.

– Мама, все в прошлом. Я не собираюсь выяснять отношения. Теперь у меня все хорошо.

– А раньше было плохо?! – взвизгнула она. – Плохо, да?!

– Ты должна радоваться! Завтра я стану очень богатой!

– А была нищей? Мы с папой тоже нищие? Да? Ну скажи!

– Мама, ну хватит, успокойся. Я же ни в чем не тебя виню!

– А ты обвини! Не стесняйся!

Поглядывая на круглую физиономию луны, я промолчала.

– Я так и знала! Он рано или поздно купит тебя! Ты – такая же, как он! Ради денег готова на все! Тебе его деньги дороже родной матери! А мы с папой всю жизнь, мы…

Я улыбалась луне, она – мне, как будто тоже слышала эти смехотворные своей беспомощностью мамины упреки.

– Передавай папе привет, – сквозь их поток сказала я. – Безусловно, вы хотели как лучше.

– О, какое достоинство! Конечно, ты теперь богачка! Я так и знала, что ты будешь меня стыдиться!

– Мама, я позвоню завтра. В телефоне садится батарейка.

– Не ври!

Она отключилась. Я какое-то время подождала, разглядывая на ладони аппаратик, потом убрала его в сумку и, еще разок подмигнув луне, поехала.

Глава 17,

в которой платье

Даже очень много платьев. У продавщиц, слетевшихся ко мне, округлились глаза, когда я заявила, что хочу примерить все черные платья моего размера, хотя конечно же настроению их единственной покупательницы больше бы подошло цветастое.

Теперь эти все черные платья висели на стенах примерочной, и я не знала, с какого начать. Но меня ужасно забавляла сама идея такого приобретения. Я обычно носила брюки, даже юбку надевала разве что в отпуске для прогулки на пляж, а уж такого предмета одежды, как платье, в моем гардеробе не существовало, наверное, с детства.

Все-таки первым я примерила самое строгое, но сняла его сразу же, даже не застегивая, увидев в зеркале и испугавшись самое себя. Следующие два порадовали не более. Я примерила еще парочку и с ужасом поняла, что мое изумительное настроение, выстоявшее даже перед мамой, начинает меня покидать… И тогда решительно, чтобы взбодриться, я напялила на себя самое немыслимое! Просто маскарадное в моем представлении. С широченной атласной юбкой, черным тесным бархатным корсажем с низким декольте. К платью прилагалось гипюровое болеро, расшитое черным бисером и пайетками, с узкими длинными рукавами и гипюровый же огромный шарф. Его я завязала бантом на талии и моментально развеселилась. Все это выглядело совершенно одиозно, но, как ни странно, шло той псевдо-Кармен с взлохмаченными светлыми волосами, которая задорно поглядывала на меня из зеркала. Не хватает только связки монист, розы за ухом и огромных серег, подумала я, но тут из зала магазина донеслось: