Сонда Тальбот - Узор мечты

Он поднялся с коленей и встал перед Анжелой. Ей было ужасно неловко из-за того, что она чувствовала в момент его прикосновений. Ей стыдно было даже смотреть ему в глаза. Анжела боялась, что в ее глазах Слай прочитает все ее мысли, все ее чувства. И поэтому она не придумала ничего лучше, чем сказать:

– Ну еще бы… Ты ведь постарался уговорить администратора помочь нам…

Глаза Слая потемнели, а лицо вспыхнуло от гнева. Анжела поняла, насколько неуместным было ее ехидство. Ведь Слай вступился за нее… Ведь именно ее он пытался защитить от оскорблений администратора… Она открыла было рот, чтобы взять свои слова обратно, но было поздно. Слай не собирался принимать извинения.

– Ну вот что, – рыкнул он, бросая на Анжелу выразительный взгляд. – Вот что, мисс Умница. Если ты знаешь, как нужно себя вести и что делать… Если я мешаю тебе… Выкручивайся одна. А я пойду своей дорогой. С этой минуты считай, что я ни о чем не договаривался с Годри.

– Ах, значит, ты не улизнул от меня только потому, что договорился с Годри?! А так бы бросил меня еще там, на вокзале?! Мило, ничего не скажешь! – возмутилась Анжела. – А я, между прочим, спасала тебя не потому, что о чем-то договаривалась с Годри! А потому, что я думаю не только о себе!

– Отлично! – Слай изо всех сил шлепнул рукой по колену, словно пытаясь выместить на нем свою ярость. – Просто замечательно! Я – прожженный эгоист, а Анжела Алмери – воплощение святости! Впрочем, тебе идет этот образ. Ты ведь Ангел, – криво усмехнулся он.

Анжеле показалось, или в его глазах, в его усмешке проскользнула искорка боли? Но Слай не дал ей времени раздумывать над этим. Он тряхнул головой, вызывающе посмотрел на Анжелу и, бросив что-то вроде «счастливо выбираться», пошел по аллее.

Она обреченно смотрела ему вслед. И что теперь? Что теперь она будет делать? Одна в незнакомом городе, без денег, без документов? Каким бы ни был Слай Хэмптон, но с ним ей было намного спокойнее. Что же она наделала? Зачем нужно было прикрывать свое смущение ехидством?

Анжела закусила губу. Может быть, ей стоит догнать его, попробовать вернуть? В конце концов, именно она – виновница этой ссоры. «С этой минуты считай, что я ни о чем не договаривался с Годри…», – вспомнила она слова Слая. Ну и пусть! Пусть уходит, куда ему угодно! Анжела не будет догонять его и просить у него прощения, как девчонка. У нее вообще-то есть гордость!

Слай свернул с аллеи. Его силуэт скрылся за поворотом, будто и вовсе его не было. Анжеле стало тоскливо и страшно. Сознание сохраненной гордости все еще утешало, но Анжела понимала, что вскоре и оно растает без следа. Ощущение безвыходности и одиночества все сильнее давило на нее. Еще немного – и этот груз окончательно ее раздавит.

Прихрамывая, Анжела доплелась до деревянной скамьи. Небо смотрело на нее серым холодным глазом, обещая очередной ливень, а с ним и новые неприятности. Анжела присела на скамью и потерла ногу. Щиколотка действительно распухла и противно ныла. От высокого каблука осталось одно название. Он болтался на туфле, как не оторванный ярлычок на новой одежде.

Анжела оторвала от туфли сломанный каблук – это не составило особого труда, а затем принялась за другой. Со вторым каблуком пришлось повозиться. Он упорно не хотел покидать свое место. Но усилия Анжелы были вознаграждены. Издав короткое «крак-чавк» каблук оторвался от туфли.

Она дотянулась до мусорной корзины, выбросила оторванные каблуки и окинула туфли критическим взглядом. Конечно, они выглядели ужасно. На месте каблуков болталась черная бахрома, и вообще, без каблука туфли утратили товарный вид.

По крайней мере, я добилась симметрии, утешила себя Анжела. Утешение было слабым, и настроение у нее окончательно испортилось.

Анжела подумала о том, как хорошо было бы сейчас оказаться дома. Сидеть перед компьютером в кресле или лежать с ноутбуком в кровати и дописывать последнюю книгу… Если бы кто-нибудь сказал ей о том, что это занятие вызовет у нее приступ ностальгии, она рассмеялась бы в лицо этому человеку. А теперь она сидит на лавочке в незнакомом городе и с тоской вспоминает о работе…

Как часто ей приходилось слышать о том, что человек ценит лишь те вещи или тех людей, с которыми его разлучают. Раньше она подвергала сомнению эту истину, а теперь… Теперь она была полностью согласна с этим высказыванием. Как ей хотелось вернуть свой милый скромный уголок, свою работу, которую она так и не закончила, свои тихие вечера… Чего бы только она не отдала за то, чтобы сейчас оказаться дома!

Наверное, ей стоит отыскать телефон и еще раз позвонить Годри. Не может быть, чтобы он пропал вот так, позабыв о ней, о ее возвращении… Не может быть? Но почему же? Ведь и она вспомнила о нем только тогда, когда ей понадобилась помощь. А до этого момента все ее мысли были заняты… Слаем Хэмптоном.

К лицу Анжелы прилила краска. Как она могла так поступить с Годри? Как могла увлечься кем-то другим? Получается, что он был прав, когда не хотел отпускать ее на «Музыку слога»…

Вот и сейчас Анжела чувствовала, что переживает вовсе не из-за Годри. А из-за того, что Слай Хэмптон послал ее ко всем чертям и скрылся за поворотом…

Чтобы отогнать от себя мысли о Слае, Анжела тряхнула головой. После дождя волосы окончательно спутались и теперь висели темными сбившимися прядями. И у нее нет даже расчески, чтобы привести себя в порядок. И нет зеркала, чтобы увидеть, на кого она похожа теперь.

Впрочем, ответ был ясен и без зеркала: на бродяжку. Скоро люди станут ей подавать милостыню, принимая ее за нищенку. Впрочем, в ее положении милостыня – это не так уж и плохо…

Чтобы положить конец жалости к себе, Анжела встала со скамьи и побрела по аллее. У нее была четкая цель: дозвониться до Годри. И сделать это нужно до наступления темноты…

9

Вечерний Шэдоу показался Анжеле тревожным. Темнота обступила ее со всех сторон, обволокла своими влажными щупальцами. Желтые глаза фонарей лишь изредка скрашивали дорогу. Каждый шорох за спиной, каждая тень, мелькнувшая в переулке, заставляла ее вздрагивать и открывала путь липкому страху, пробиравшемуся в самые сокровенные уголки души.

Анжела шла, усталая, изможденная, шла, не ведая куда, не зная зачем. Ее ноги адски болели, но продолжали идти, будто сами по себе. Она двигалась, как автомат, как зомби, и с трудом представляла, что ждет ее впереди.

Дозвониться до Годри она так и не смогла. Вместо жениха по-прежнему вещал автоответчик. Анжела и представить себе не могла, куда подевался Годри. Он, конечно же, не знает, во что она влипла. Но это слабое оправдание тому, что от него так долго нет никаких вестей. А ведь он прекрасно знает, что на днях Анжела должна вернуться из Шэдоу…