Сюзанна Кэри - Еще один шанс

Мэри Много Лошадей выступила вперед и поднесла им круглую неглубокую корзинку, сплетенную из волокон сумаха. В корзинке было немного кукурузной каши, приготовленной молодой женщиной, говорившей с Кирой по-английски.

Что же им с ней делать? Переводя взгляд с одного лица на другое, Кира пыталась сообразить, чего от них ждут.

Ее выручил Дэвид, с детства впитавший традиции родного племени. Взяв пальцами немного каши, он протянул ее Кире.

Жест явно имел священное значение. Видя себя со стороны словно во сне и одновременно так отчетливо осознавая все происходящее, что каждый нерв ее тела трепетал от ожидания, она позволила ему положить кашу себе в рот.

Интимное прикосновение его пальцев, раздвинувших ее губы и коснувшихся языка, было для нее любовной, почти эротической прелюдией к тому, что им предстояло. Предчувствие скорой близости заполняло самые отдаленные уголки ее существа.

Интуитивно прочувствовав значимость этого жеста, она повторила действия Дэвида. В этот момент он без всяких слов представил себе, как у них все будет, — увидел, как они, затаив дыхание, снимают одежду и страстно, с восхищением отдаются друг другу, соединяясь в мистическом совокуплении душ, превращаясь в единое целое.

В ознаменование их союза женщины запели древнюю песню. Мужчины исполняли танец, традиционными движениями поднимая облако пыли. Искры от костра сверкали на ветру, а барабанщики поддерживали ритм.

Наконец шаман объявил простую, но исполненную смысла церемонию оконченной.

— Да завершится она в красоте. Теперь ступайте. Пусть красота следует за вами и указывает вам путь, — произнес он, и его морщинистое лицо смягчилось от доброго взгляда. Нам пора начинать совместную жизнь в браке.

Держась за руки, чуть касаясь друг друга плечами, Дэвид и Кира выслушали пожелания счастья и поздравления от небольшой группы доброжелателей, среди которых были и прадед Дэвида, и его улыбающаяся бабушка, и теперь могли идти. Прижавшись к Дэвиду, одной рукой крепко обнимавшему ее за талию, и положив голову ему на плечо, Кира позволила своему возлюбленному увлечь себя от костра к берегу реки.

С трудом верилось, что все, что она только что пережила, происходило в действительности. Может быть, на самом деле я просто задремала на скале под солнышком, думала она. Или в моем «чероки» на краю каньона, и мне снится прекрасный сон.

Но глаза ее были широко открыты. Она обоняла поднимавшийся в ночное небо запах костра с ароматом сосны и можжевельника, слышала его удалявшееся потрескивание. И, конечно, чувствовала обнимавшие ее сильные руки Дэвида. Река тихо плескалась в одном ритме с ее дыханием.

Ей казалось невероятным, что Дэвид Яззи, с его острым интеллектом, потрясающей внешностью, страстной и сложной индейской душой, поклялся нежно любить ее, навсегда забыв обо всех остальных женщинах. После столь длительного, терзавшего ее ожидания он стал ее мужем. Когда они сольются во всей полноте супружеских объятий, счастье обретения друг друга затопит вселенную.

Никогда еще Кира не чувствовала себя такой абсолютно и полностью счастливой. Проведя пять тоскливых пустых лет без единственного мужчины, в котором она нуждалась, она уже забыла, какой щедрой может быть жизнь. Она отбросила мелькнувшую мысль о том, что между ними еще не все выяснено, с такой же беззаботностью, как если бы вынула запутавшуюся в волосах веточку ивы или отмахнулась бы от надоедливого насекомого.

Что касается Дэвида, то ему хотелось себя ущипнуть. Отвергнув его и отказавшись до конца объяснить причины, Кира вдруг повела себя совершенно неожиданным образом. Она обещала любить его и заботиться о нем до конца своих дней. Без единого слова протеста она позволила ему отвести себя в брачный хоган. Возле костра, который он разведет под традиционным отверстием для дыма, она позволит ему овладеть собой.

Он поклялся себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы сохранить ее. Они уже потеряли слишком много времени, чтобы позволить драгоценным минутам утекать в прошлое, словно вода Литл-Колорадо.

Наверное, я полюбил ее в тот день, когда она впервые появилась в кабинете Большого Джима — совсем юная студентка юридического факультета, которую взяли помочь на лето, вспоминал он.

Она была такой умной и красивой, с огромными зелеными глазами, светившимися наивностью, которую ей не удавалось скрыть. Он не мог отрицать, что его взгляд привлекли также ее узкие бедра и округлость груди. Ее привлекательность сработала как сильнодействующее средство.

Теперь она стала для него всем. Их этнические различия были лишь приятно возбуждающим фактором, эротической глазурью на торте. И все же где-то в глубине души он гордился ими. Стоило ему представить себе, как это будет выглядеть, когда в пламени их первой любовной игры его тело цвета меди сольется в едином сплаве с ее прелестной белизной, и он почувствовал, что с трудом сдерживает себя.

Они дошли до места, где река подходила совсем близко к северной стене каньона, и он без церемоний взял ее на руки, чтобы перенести через небольшую мелкую бухточку с ледяной водой, отделявшую их от тополей, под которыми их ждал свадебный хоган.

Костер в лагере, где они поклялись друг другу в вечной верности, лишь мерцал вдали красноватым огоньком. Здесь царила только луна, да вспыхнула спичка, зажженная им, чтобы осветить вход в маленькую хижинку из веток и глины, в которую направил их его прадед.

Оглядевшись, Кира увидела лишь несколько сотканных вручную одеял, набросанных на земляном полу, очаг с охапкой веток и отверстие для дыма в потолке, сквозь которое виднелись звезды. Мы заснем, завернувшись в эти одеяла, после того, как израсходуем каждую каплю нашей энергии, занимаясь любовью, подумала она.

— Дэвид, — позвала Кира, не удержавшись.

— Я разожгу огонь, — отозвался он охрипшим голосом, стягивая потертые сапоги из тисненой кожи. — Как только он разгорится, мы сможем раздеться. Мне не хочется, чтобы сумерки поглотили дрожь наших тел или скрыли хоть одну мурашку на коже.

Когда он наклонился, чтобы разжечь сучья и ветки, Кира вспомнила, как несколько раз в арендованном трейлере, где он жил, когда ухаживал за ней пять лет назад, они были до боли близки к тому, чтобы заняться любовью. Теперь ничто их не удерживало. Они взлетят к самым звездам. Дэвид наполнит собой самые потаенные уголки ее тела, взорвется внутри нее сверхновой звездой.

Неожиданно она подумала, что вряд ли он взял с собой в ущелье средство предохранения, и это возбудило ее еще больше. А если и взял, я не хочу, чтобы он им воспользовался, говорила себе она. Я хочу стать почвой для семени его желания, добровольной бороздой для его плуга.