Бронуин Джеймсон - Хрупкое сокровище

Она ощутила тревогу.

Может быть, это была не такая уж хорошая мысль…

Может быть, ей следовало остаться девственницей на всю жизнь.

Но он надел презерватив и вернулся к ней. Поцеловал в губы, стараясь избавить ее от беспокойства. И коснулся ее сверхчувствительной плоти.

— Пожалуйста, — прошептала она, прижимая его к себе. Ей хотелось этого сейчас. — Пожалуйста, мы можем это сделать?

Его глаза загорелись. Он раздвинул ее бедра, медленно и крепко поцеловал ее приоткрытые губы и осторожно вошел в нее.

— Ты согласна?

В ответ она изогнулась и прижалась к нему.

Глядя ей в глаза, он принялся осторожно покачивать бедрами. Когда он остановился, у него на лбу выступил пот, и она почувствовала кратковременную панику.

— Не останавливайся. — Ее руки скользнули вниз по его спине. — Пожалуйста. Не останавливайся.

— Я только… — напряженно проговорил он, — стараюсь помедленнее…

Он нажал немного сильнее, и мышцы его покрытой потом спины задрожали. В тот миг она поняла, что он сдерживается ради нее, ведь все это у нее в первый раз. На нее нахлынула волна нежности к нему.

Она подняла дрожащую руку и коснулась его губ. Он что-то тихо и горячо пробормотал, клятву или обещание, а потом вошел в нее до конца.

Она принялась покачивать бедрами, привыкая к незнакомому опыту. Удивленная отсутствием боли, она желала, чтобы это никогда не кончалось. Но он начал двигаться медленно и ритмично, поднимаясь над ней со страстным, напряженным выражением лица, от которого у нее медленнее забилось сердце. Она подхватила этот ритм и глядела ему в глаза, двигаясь вместе с ним, когда он приближался к оргазму.

Он не опередил ее — принялся ее ласкать, пока она не испытала безудержное удовольствие. Она услышала, как он произнес ее имя, когда последовал за ней. Вскрик освобождающего оргазма повис в охлаждающем воздухе, а потом проник в ее сердце.

Тристан наблюдал за спящей Ванессой. Никакой одежды, никакой косметики, никакой искушенности. Только Ванесса, только ее изысканная красота сверкала при мягком свете лампы.

Опираясь на локоть, он наблюдал за ней и желал, чтобы она проснулась. Ему не терпелось начать сначала. Он был недоволен тем, что грубо с ней обращался, и собирался исправить это. Он вспоминал о том, что она рассказала ему в машине, о ее детстве, о том, как она заботилась о своем брате и защищала его, когда была слишком юной для такой ответственности, и решимость его крепла.

Он поцеловал ее мягкие сонные губы, волнующую ямочку на подбородке и тонкую синюю вену на почти просвечивающей коже груди.

Она мгновенно проснулась, встретилась с ним взглядом. Но некоторая застенчивость придала ее лицу настороженное выражение.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Девственница.

— Ты мне не верил?

Что-то в ее тоне подсказало ему, что отвечать надо с предельной осторожностью.

— Я не понимал, что это возможно.

— У меня не было случая.

— У тебя не было бойфрендов?

— Нет. Я или работала, или присматривала за Лу. А потом вышла замуж в двадцать два года.

— Этот контракт, который ты заключила, когда вышла замуж, — тебе никогда не хотелось его нарушить?

— Нет. Я никогда так не относилась к Стюарту. Он был скорее похож на…

В ее колебании он почувствовал то, что ей не хотелось признавать.

— На отца?

— На отца, такого, которого у меня, к сожалению, не было. Мне жаль, но это правда. Сначала Стюарт просто предложил помощь. Потом вложил деньги в меня и Лу. По-моему, он видел в нас замену семьи.

Ее слова причинили ему боль, но не такую сильную, как раньше, когда он еще не читал письмо Стюарта с извинениями.

— Твои родители — ты сказала, что они редко бывали рядом.

— Редко. А когда бывали… я часто жалела об этом. Они не знали, как реагировать на трудности Лу. Не знали, как с ним обращаться. У моего отца был вспыльчивый характер.

— Тебе и твоему брату доставалось от него?

— Только моей маме. И поэтому она пила. Мы были классической неудачной семьей.

— И никто этого не видел? Никто не помог вам?

— Мои родители работали. Мы справились. И ни я, ни Лу не попали в приют. В итоге я оказалась здесь, в Иствике, и у меня есть все, что я когда-либо хотела иметь.

— Кроме семьи.

Она резко подняла глаза.

— Лу — моя семья. Я не жалею о том, что вышла за Стюарта. Он знал, что это из-за денег, и мы оба были счастливы от этого выбора.

— А я… — он запнулся. — Ты не жалеешь о том, что связано со мной?

Она долго изучала его, и взгляд ее серебристых глаз потемнел от несметного числа эмоций.

— Все зависит…

— От чего?

— От того, как это закончится.

Он поднял руку и коснулся темного следа от поцелуя на ее горле. Им оставленного следа на ее горле.

— Ты не жалеешь об этом?

— Пока нет.

Это было началом. И она все еще была здесь, в его постели, что должно было иметь некоторое значение.

— Ты останешься? — Он обнял ее. — Я хочу исправить все, что нужно исправить, Ванесса. Ты позволишь мне?

Глава одиннадцатая

Ванесса осталась. Ее сон был прерывистым даже в ее собственной постели, и она не рассчитывала, что будет крепко спать. Не думала, что, проснувшись, услышит звук текущей воды. Ванесса села в кровати и обнаружила, что Тристан стоит в ленивой позе в дверях ванной. Он был голым, что она сразу заметила, выглядел довольным, как наевшийся сливок кот, и явно чувствовал себя очень непринужденно.

Как долго он там стоял, наблюдая за ней, когда она спала? Она нахмурилась при этой мысли. И натянула простыню до подбородка.

— Я рад, что ты проснулась. Наливаю для тебя ванну. Если бы ты вскоре не проснулась, я перешел бы к решительным действиям.

— Каким же?

Он неторопливо пошел к кровати. Не сказав ни слова, нагнулся и поднял ее на руки, как будто она ничего не весила.

Она открыла рот от потрясения и потому что… ну, она не привыкла, чтобы ее носили на руках. Но когда он понес ее в ванную, она обнаружила, что ей настолько нравится, когда ее носят на руках, что противиться этому невозможно. Она притворно запротестовала, когда он держал ее над наполняющейся до краев треугольной ванной, но вместо того чтобы погрузить ее в булькающую воду, он перешагнул через край и опустился в ванну вместе с ней.

Потом он поцеловал ее и прошептал:

— Я рад, что ты осталась. — И она решила остаться еще ненадолго.

Сразу за ванной последовал завтрак, и Ванесса посчитала себя крайне избалованной.

Когда она оделась и вышла в гостиную, то в центре обеденного стола увидела стопку блинов, освещенную свечами. Она широко раскрыла глаза от недоверия, и у нее екнуло сердце.