Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая
Ауч!
Перевернулась на спину, бездумно пялясь в ночное небо. Учитывая, что я уже опозорилась с космическим масштабом, то дёргаться дальше не имеет смысла. Сгорел сарай – гори и хата, что называется.
– Лучше бы ты колени ободрала более приятным способом, – произнес Дима и улёгся на асфальт рядом со мной. – Ну и что там?
– Небо, луна, звёзды. Скажи, ты идиот? Зачем ты…
– Асфальт в твоём личном пользовании, Савельева? Не знал.
– Я упала, если не заметил.
– Ага, – рассмеялся. – Неслась, как горная лань. Но будем считать, что я тоже упал. Как минимум, от твоей красоты.
Романтик, блин! Говорит красиво, вот не подкопаешься.
– Будь я чуть наивнее, то точно бы влюбилась.
– Влюбись. С риском для жизни.
Глава 20 – Небо в алмазах
Маша
– Мы лежим на асфальте, как два идиота. Если моя мама посмотрит в окно, то убьёт тебя.
Дима взял меня за руку, переплетая наши пальцы и крепко сжал их.
– Давай ты не пойдёшь домой, заучка?
– Почему это? – усмехнулась. – Может быть, ты знаешь, куда я тогда отправлюсь?
– Ага, – вкрадчиво, почти мурлыкая отвечает Дима. – Звёзды нашептали.
– Меня тошнит от тебя, – вырвала руку и так быстро, как могла, поднялась на ноги. Правая коленка немного болела и щипала, но не страшно. Жить буду. – Сбавь уровень ванили в сахарной глазури, хорошо?
Он встаёт за мной следом, и мы идём к парадной. Медленно-медленно, словно стараемся растянуть время. Кажется, что я действительно не хочу домой к маме.
О, боже! Савельева, да тебе лечиться надо!
Прислоняю ключ к домофону и вхожу внутрь. Доходим до лифта, нервное напряжение увеличивается в геометрической прогрессии. Между нами не огонь и не электричество, не молнии и не ток, а что-то сильно мощнее.
– Пойдём ко мне, – шепчет на ухо, обнимая за талию. – До утра часов семь. Нет смысла расставаться.
Хитрый жук!
– Хочешь сказать, будешь скучать? – рассмеялась, а сама почему-то наслаждалась его руками на своём теле.
Всё это неправильно. Запретно. Невозможно.
Но почему так желанно?
– Уже, – прикусил за мочку уха, скользя языком вдоль ушной раковины. – Чувствуешь?
Я чувствовала, да. И одновременно боялась.
Пусть тело хотело ответить взаимностью, но мозгом я понимала, что не могу себе такого позволить. Стать ещё одним трофеем Димы Сотникова. Моя скромная персона интересна ему лишь сейчас, пока охотник не загнал добычу в ловушку. На простом языке – не уложил в свою постель. Нужно ли мне это?
Пример собственной матери маячил перед глазами. Она всегда говорила – я лучшее, что с ней случилось, но… мой отец бросил беременную девушку без каких-либо сожалений. Поиграл, удовлетворил все свои потребности и был таков. Я уж точно не хотела привязываться к парню вроде Сотни и тем более, принести от него домой в подоле. Все мы знаем, откуда берутся дети.
Сама не заметила, как за это лето мы стали ближе друг к другу. Я видела этого парня под совершенно другой призмой. Будто не было долгих лет ненависти, гимназии и универа. Другие люди.
Парень и девочка, которым нравится проводить время вместе. Но мне нужно поставить точку. Поставить её сейчас, пока всё не зашло слишком далеко.
У меня нет права любить Сотню. У него нет права влюблять меня.
– Сотня, – пытаюсь отстраниться, но он не даёт. Лифт благополучно проезжает мой этаж. – Хватит, не заходи так далеко.
Будто бы мы не перешли уже всех границ.
– Боишься утонуть?
– Боюсь не выплыть, Дим. Для тебя это удовольствие одного дня, для меня всё по-другому. Пожалуйста, найди другую для своих игр.
Несколько секунд молчит, не отрывая от меня взгляда, а потом просто закидывает к себе на плечо и выносит из лифтовой кабины.
– Эй!
– Не хочу другую, – открывает дверь и входит в квартиру. – Хочу тебя, Савельева. Врубишь недотрогу, придушу.
Он уже всё решил за нас обоих. Как и что между нами будет.
– Не думаешь, что наши желания могут не совпадать? – прищурилась.
– Они не совпадают, малыш? – усаживает меня на комод и разводит ноги в стороны. – Я видел, как ты смотришь на меня, как ревнуешь, как твои губы приоткрываются, когда целую тебя. Давай не будем притворяться равнодушными.
– А просто займёмся сексом? – усмехнулась, упираясь ладошками в его грудь.
– Почему нет? – целует в шею, прикусывая за нежную кожу. – Зачем отказываться от того, чего так жаждешь?
Философ нашёлся. Но почему эти слова кажутся правильными?
Его губы накрывают мои и мне хочется оттолкнуть его. Врезать пару раз, чтобы уже остыл, но почему-то не делаю этого. Наоборот, запускаю руки в волосы Димы и отвечаю на поцелуй. Чувствую горячие ладони на своей коже, как юбка платья бесстыдно ползёт вверх. Не знаю, каким должен быть первый раз, но точно не на комоде в прихожей.
– Дим, подожди…
– Ждал, – целует жадно и бескомпромиссно. – Время вышло, Маша. У нас всё будет.
Всё!
Стесняюсь спросить, а всё, это как? Слов не потребовалось. В следующую минуту я получила ответ на свой вопрос.
Впивается в мой рот своими губами, одновременно расстёгивая ремень на брюках. Я слышу, как звенит бляшка. Пробую сопротивляться напору Сотникова, но каковы шансы?
Обхватываю его за пояс ногами, с жаром отвечая на ласку. Что же я творю? Что?
Разрывает кружево нижнего белья прямо на мне, быстро раскатывает по каменному стволу защиту и тянет меня на себя.
– Дим!
Не слушает, стискивая в стальных объятиях.
– Расслабься, – шепчет на ухо, покрывает поцелуями шею. – Расслабься, Маша. Я уже в тебе. Назад не получится.
Припадает к моим губам, медленно наращивая темп. Комод трясётся подо мной, вещи падают на пол. Но всё это абсолютно для нас не важно.
От боли я даже прокусила до крови губу и со всей дури вжалась в Диму. Боялась даже двинуться лишний раз, только планомерно царапала его мокрую и горячую спину. Мда… ожидала большего, на самом деле.
– Ты как? – взял за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
– Знаешь, как-то не айс… можно я уже пойду?
– Маша, блин!
– Я не впечатлена, – поджала губы. – Больно, неудобно, никакого тебе фейерверка и огня перед глазами, неба в алмазах я тоже не видела. Ноги затекли. Я устала.
– Знаешь, у меня сейчас появится комплекс неполноценности.
Подхватил под попу и через несколько шагов швырнул на что-то мягкое.
Смутилась от его вида. Даже щеки покраснели. Прямо почувствовала, как румянец заставил меня гореть.
Бесподобный. Напряженный. На загорелом теле проступают капельки пота. Скольжу глазами вниз. Разглядывая
