Дениза Алистер - Дневник памяти

Слова и жесты, которыми утешал меня любимый, оказались как раз тем лекарством, в котором я так отчаянно нуждалась, чтобы залечить свою глубокую рану. Я пристально посмотрела ему в лицо и поняла, что он готов на все, чтобы успокоить меня.

Несмотря на мое признание, Акбар продолжал ласкать меня с неослабевающим жаром. Только человек, предугадывающий мои самые сокровенные мысли и чувства, мог сделать это. Сейчас я начала понимать, что его настойчивость лучше всего доказывает неизменность его чувств.

Когда мы вернулись домой, в комнате горели десятки свечей. Некоторые из них испускали благоухание. Огни свечей, аромат, ощущение божественной таинственности больше соответствовали спиритическому сеансу, чем встрече влюбленных после долгой разлуки.

Я посмотрела на Акбара и поняла, что действительно наступил праздник.

Кровать с фигурной металлической спинкой украшали букеты цветов. Белоснежные покрывала как бы молили, чтобы их поскорее сняли.

Сильные руки Акбара подняли меня: наконец-то моим сокровенным мечтам суждено сбыться! Я хотела, чтобы наши тела слились, и это длилось вечно. Акбар уже знал о моем желании, его одурманивающие ласки предшествовали соитию. Это было похоже на запутанный лабиринт, из которого невозможно выбраться наружу.

Мой любимый медленно раздел меня. Он неторопливо снимал с меня одну одежду за другой, сопровождая свои действия поцелуями. Потом взял за руки и пригласил раздеть его. И вот наши тела полностью обнажены, и их ничто больше не разделяет. Акбар опустил меня на спину, и я поняла, что нахожусь на пороге мира, в котором мы принесем друг другу непередаваемое никакими словами блаженство.

Когда Акбар стал нежно водить своим телом по моему, едва касаясь завитками волос моей груди, мои глаза закрылись. Я испытывала неземное удовольствие, словно меня гладили тантрическим пером. Тогда я поняла, что общим у нас было значительно большее, нежели простое физическое желание. Нас объединяли таинства, существующие не одну тысячу лет, которые способны превратить желание в неземной экстаз. Мы — одни из немногих посвященных. И нам уготовано побывать на всех уровнях сказочного блаженства, предназначенных только для избранных. Мы достигнем высот, которые невозможно покинуть по собственной воле, которые всегда будут манить нас.

Не торопясь, шаг за шагом, Акбар открывал во мне все новые и новые ступени чувственности. Когда он нежно, как кошка, стал лизать меня между ног, мой живот напрягся, сердце застучало быстрее, к груди прилила кровь. Почувствовав, что я приближаюсь к оргазму, мой любимый вошел в меня. Господи, он вошел в меня! Наши сердца бились в унисон, тела слились. Его рот ласкал мои отвердевшие соски, а мое лоно обволакивало его отвердевший лингам — можете мне поверить, это был не какой-то жалкий пенис, а настоящий лингам! — и скоро мы содрогнулись во взаимном ликовании.

Даже если бы я умерла в ту минуту, то можно было бы с уверенностью сказать, что более полную жизнь прожить невозможно. Трудно чего-то еще требовать от жизни, после того как вкусил сказочные плоды, посылаемые с небес. За эти минуты я перестала верить в существование ада, несмотря на то, что все эти годы мама меня им постоянно пугала. Такие восхитительные ощущения могли быть даны только Богом!

24

Голова Акбара лежала у меня на коленях. Я наблюдала за медленным приходом утра и думала о том прекрасном, что произошло между нами. Наша любовь казалась мне чудом. В эту минуту я особенно ярко ощутила, что мы с Акбаром — две половинки единого целого, посланные на землю, чтобы воссоединиться. Мы так любили друг друга, что создали свой мир, который был больше, чем сама жизнь, создали свою собственную реальность. Акбар шутливо называл нашу любовь огромным чудовищем, во власти которого мы оба находились.

Никто не претендовал на роль диктатора, мы оба были покорны своему чувству. Эта странная покорность связала нас гораздо крепче, чем простое физическое влечение, и поддерживала его и меня, когда между нами раскинулись моря и океаны. Она поможет нам прожить месяцы, а может, и годы, которые потребуются Акбару, чтобы переехать в Канаду навсегда. В одном мы были уверены: мы сохраним верность друг другу, как делали это до сих пор, даже не давая никаких клятв.

Акбар посмотрел на меня, погруженную в раздумья, и проговорил:

— Я думаю о том же.

— Рада, что мы и думаем одинаково, — единственное, что могла я сказать со смехом.

Акбар взял мои руки и поцеловал.

— Предлагаю сегодня вечером устроить роскошный ужин для всей семьи с вином и всем остальным. Надеюсь, ты не будешь возражать?

— Но ты же знаешь, что мои родители не пьют вина.

Тогда он достал откуда-то уродливый комочек и спросил:

— Помнишь его?

— Нет, — покачала я головой.

— Много лет назад, когда мы качались на качелях и забавлялись с виноградом, я спрятал эту виноградинку и сказал тебе, что она будет символизировать нашу любовь. Ты мне тогда еще пообещала отведать со мной винограда в любом его виде, будь то вино, изюм или свежие ягоды, когда бы я ни попросил.

Теперь я узнала грязный шарик.

— Конечно, я помню это, — кивнула я. — Но еще я помню, что дело было не совсем так, как ты рассказал. Однако раз ты недалеко ушел от истины, я согласна.

Кухня всегда была штаб-квартирой моей матери, и поэтому в ней трудно было найти уединение. Но несмотря на мамино умение наблюдать за всеми краешком глаза, кухня все же оказалась для нас с Акбаром одним из самых волнующих мест в доме.

Он начал с гладких грудок цыплят и долго втирал в розовое мясо специи — тандури. От его чувственных движений рот у меня быстро наполнился слюной. С каждым круговым движением рук любимого мои соски твердели и натягивали тонкую ткань, как бы умоляя обратить на них внимание.

После цыплят Акбар взялся за десерт. Он поставил на слабый огонь крем из сливок и сахара и начал помешивать, чтобы тот загустел. На этой стадии самым волнующим моментом было частое пробование — неотъемлемая часть процесса приготовления блюда. Каждые несколько минут Акбар переставал мешать крем длинной деревянной ложкой и проверял его густоту. Он подносил ложку ко рту, закрыв глаза для того, чтобы ничто не мешало обонянию и вкусовым ощущениям.

Глядя на Акбара, можно было сказать, что он отдавал дань главным достоинствам жизни, коими считал хорошую еду, хорошее питье и хорошую любовь. На первом месте, естественно, у него стояла любовь. Уж кому, как не мне знать это! Ведь когда я предложила ему в подарок свое сердце, он принялся играть с оберточной бумагой, в которую был завернут подарок, стараясь, как ребенок, получить как можно больше удовольствия.