Холли Уорнер - Дикая кошка

Она слышала, как его твердые шаги прозвучали на лестнице, потом все стихло. Почти задыхаясь, чувствуя неровное биение сердца, Саманта прислонилась к стене возле балконной двери. Ее холодные и влажные руки бессильно повисли, а ноги подкашивались.

Теперь она знала ужасную правду о себе самой! Несмотря на ее гнев, на чувство стыда и даже на страх перед Раулем, она желала его физически, как не желала никогда никакого мужчину.

Прижав ладони ко рту, она стояла как оглушенная, глядя через сад на горы вдали, пока снова не услышала шаги, на этот раз горничной, ее голос и ответ Рауля. Быстро приняв душ и одевшись, Саманта спустилась в холл.

Здесь ее встретила черноволосая модно одетая женщина лет пятидесяти, которая представилась как Лусия, экономка сеньора Гонсалеса, и повела на террасу. Стол, накрытый для завтрака, передвинули в тень террасы, увитой глициниями. Рауль, в бледно-голубой рубашке и шортах, мельком взглянул на гостью и пробормотал что-то похожее на "доброе утро". Лусия выдвинула стул напротив хозяина, смахнула с безукоризненной белой скатерти несколько воображаемых крошек, и Саманта села. Она уже немного успокоилась. Когда экономка ушла, Рауль снова поднял глаза. Саманта постаралась взять себя в руки, готовясь к чему угодно, но испанца, казалось, ничто не волновало. В его глазах не было ни гнева, ни презрения, ни насмешки – ничего. Они были холодны как лед и непроницаемы.

– Ешьте. Если хотите чего-нибудь еще, Лусия принесет для вас… – И он склонился к своей записной книжке, в которой что-то писал.

– С-спасибо.

В спальне она думала, что выиграла наконец битву с собой, что теперь сумеет быть спокойной, хладнокровной, равнодушно сдержанной. Но сейчас, к своему ужасу, поняла, что голос ее дрожит. Тем не менее она ни за что на свете не хотела показывать свою слабость, а значит, должна была вернуться к их прежним отношениям – к спорам и пререкательствам.

Рядом с ее тарелкой стоял графин свежего апельсинового сока, а возле его тарелки – наполовину пустой стакан с более темной жидкостью.

– Что вы пьете? – поинтересовалась Саманта.

– Томатный сок. Хотите? Я думал, что вы предпочитаете апельсиновый, но…

– Нет, спасибо, апельсиновый очень приятный. – Она помолчала, а потом, пока храбрость окончательно не покинула ее, добавила: – Просто я подумала, что это, может быть, кровь тигра.

Впервые за это утро он посмотрел на нее долгим, внимательным, испытующим взглядом и ответил спокойно:

– Нет, томатный сок. – И, оставив ее пребывать в ощущении собственной неполноценности, вернулся к своей записной книжке.

Саманта выпила сок, потом попыталась что-нибудь съесть, глядя то на тарелку, то на корзиночку с тостами. Молчание затягивалось, росло и ее внутреннее напряжение. Наконец оно стало невыносимым и, когда внезапный бриз еле слышно пошевелил позади девушки ветви жасмина и маленькие белые цветочки дождем посыпались на стол, она подскочила от испуга.

Именно этот жасминовый куст наполнил ее комнату своим густым ароматом в прошлую ночь. Она посмотрела вверх, на балкон, затем на Рауля. Взгляды их встретились, и девушка смущенно отвела глаза.

Он выпил кофе и резко встал, будто стремясь поскорее уйти. Но почему-то, отодвинув свой стул, остался стоять, держа руки на спинке и глядя на Саманту.

– Материалы, которые вы заказывали, уже прибыли. Они в моем кабинете, там все приготовлено для работы.

Саманта неторопливо налила себе кофе и добавила сливки.

– Мне следовало сказать вам раньше, – собралась она с духом, – что я решила не браться за эту работу. – Она не отрывала глаз от чашки.

Рауль оставался невозмутимым.

– Понятно, моя милая. Я и не сомневался, что ваша реакция будет именно такой. Но вы уже согласились.

– Я не согласилась! – Она взглянула на его непроницаемое лицо. – Я просто сказала, что могла бы, а теперь передумала. Извините.

Она поднесла ко рту чашку, но, когда Рауль подошел, быстро поставила ее на стол.

– Саманта. – Он положил руку на ее запястье, и, хотя не сжал его, предупреждение было недвусмысленным. – Я хочу, чтобы вы сделали для меня эти проекты, и поэтому вы их сделаете. Я уже позвонил архитекторам – вам необходимо встретиться с ними, чтобы объединить их и ваши идеи, – и они уже летят из Мадрида.

Она задохнулась от гнева. – Вы… вы действительно мавританский деспот, вам это известно?

– Конечно, – ответил он холодно. – Вы не первая, кто столь образно выражает ко мне свою нежность. – Помолчав, он добавил: – Итак, все материалы для работы готовы. Можете творить в моем кабинете, а если понадобится выйти на участок, мастер даст вам защитную каску.

Он убрал свою руку, но продолжал стоять рядом с Самантой. Краем глаза она видела его сильные загорелые ноги и бедра, солнечных зайчиков, играющих на его коже. Как ужасно, думала она в отчаянии, что у него есть мощное оружие – власть, которую олицетворяет его тело. Ей действительно следует отказаться и послать куда подальше и эту работу, и его самого. Но она здесь в западне, без всякой надежды на освобождение до приезда Роджера. Ну что ж, по крайней мере, работа даст ей возможность уединиться. Она будет безвылазно сидеть в кабинете и закончит проекты. К тому же, сосредоточившись на работе, она избавится от тех жутких мыслей и ощущений, которые грозят полностью овладеть ее рассудком и каждой клеточкой…

– Хорошо. – Саманта не смотрела на Рауля.

Он взял записную книжку и засунул в карман.

– Я хочу, чтобы к приезду архитекторов у вас был готов полный набор предварительных эскизов.

– Нет никакой необходимости учить меня моей работе, – ответила она с оттенком высокомерия. – Когда они прилетают?

– Сегодня днем.

– Сегодня!? – Она решила держать свои эмоции под контролем, однако это было уже слишком… – Но я… – Девушка замолчала, прикусив губу. Ну нет, она не сдастся! Или эти эскизы будут готовы, или она, Саманта Браун, умрет, сидя перед ними. – Хорошо. – Ее голос был хрупким, как лед по весне.

Рауль только холодно кивнул. Он, конечно, сомневался в ее работоспособности. Господи, думала девушка, дай мне хоть один раз подавить его надменную самоуверенность, хоть чуть-чуть. Она встала, оттолкнув свой стул.

– В таком случае, мне лучше начать немедленно, не так ли? – сказала она приторно-сладким голосом и прошествовала в дом с высоко поднятой головой.

Саманта проработала до полудня. Обед подали в кабинет. Едва она закончила десерт, как в дверь постучали. Рауль с плохо скрываемым торжеством сообщил, что архитекторы уже здесь.

– И наденьте что-нибудь из новых платьев, – добавил он.

Пленница пробурчала что-то в ответ, но дверь уже закрылась.