Кэтти Уильямс - Будущее в наших руках

— У бассейна…

— У бассейна я потеряла контроль.

— Это пугает вас, не так ли?

— А вас нет? — Она не спускала с него глаз, сознавая, что ей нужно все время смотреть ему в лицо. Это был единственный способ удержать его взгляд и не дать ему блуждать по ее полуобнаженному телу. Она и так уже чувствовала себя крайне неловко. — Вы отвечаете за огромную компанию. Вы отдаете приказания, принимаете решения, ставите перед собой какие-то цели. И вы будете мне рассказывать, что можно ходить и радоваться, позволяя судьбе распоряжаться вашей жизнью так, как ей будет угодно? — Она усмехнулась. — Не обижайтесь, но вы последний, кто мог бы читать лекции о том, как хорошо терять над собой контроль.

— Есть контроль на работе и контроль в личной жизни. И это абсолютно разные вещи.

— Не могли бы мы закончить этот разговор как-нибудь потом? — с нарочитой вежливостью попросила Джессика. — Как бы ни был он интересен, — добавила она саркастически.

Энтони нахмурился.

— Сексуальное влечение не имеет ничего общего с самоконтролем, — сказал он; взгляд его серых глаз лениво скользил по ней.

Сексуальное влечение. Как соблазнительно звучали эти слова, когда они исходили из его губ. Последний раз, когда мужчина, заинтересовавшийся ею, заявил, что его влечет к ней, Джессика чуть не расхохоталась. Сейчас ей было не до смеха.

Даже сексуальное влечение, хотела она возразить, можно контролировать. Разве не это отличает человека от животного? Способность контролировать свои желания?

— Мне совершенно не хочется играть с вами в эти игры сейчас, — проговорила Джессика холодно, пытаясь скрыть огонь, полыхавший в ней против ее воли. — Я не сомневаюсь, что это ваш стиль жизни. Короткие, ни к чему не обязывающие связи с услужливыми женщинами.

Он поджал губы.

— У вас привычка делать поспешные и безосновательные выводы, вы знаете об этом? Так было, когда вы почему-то решили, что Марк имеет какое-то сомнительное влияние на вашу дочь, хотя вы даже не видели его, и теперь та же история.

При этих словах Джессика почувствовала, что ее щеки горят. Но она только опустила ресницы.

— Уходите, — прошептала она через некоторое время и уже повернулась к нему спиной, но он схватил ее за плечи, прежде чем она успела ускользнуть в ванную и запереться там.

Она почувствовала его руки на плечах и инстинктивно попыталась сбросить их.

И сделала это так быстро, что не успела задуматься о неизбежных последствиях своего действия. Она просто знала, что прикосновение его пальцев к ее коже было мучительным, невыносимым. Одно его прикосновение — и по непонятным причинам ее сознание затуманивалось, а ей не хотелось снова испытать это состояние. Она должна была мыслить ясно и дышать ровно.

Джессика схватила его за руки, вся дрожа, и в эту секунду полотенце развернулось. Она чувствовала, как оно спадает с нее, и этот момент, казалось, будет длиться вечно.

Она рванулась, чтобы поднять полотенце, но он удержал ее, прижав спиной к двери, и сжал ее руки, не давая ей вырваться.

Джессика не смела взглянуть на него, равно как не осмеливалась взглянуть вниз, на свое обнаженное тело. Она застонала от смущения и закрыла глаза, мучительно осознавая, что его дыхание участилось.

Когда раздеваешься постепенно в момент страсти — это одно. Но стоять вот так, обнаженной, чувствуя, что твои груди напряжены и болят от мучительного ожидания, что возбуждение волной прокатилось между ног, и знать, что он смотрит на нее и все видит и понимает, — это было совсем другое.

Стыд — вот что она чувствовала сейчас.

— Как ты красива! — прошептал он, и звук его голоса только ухудшил ее состояние.

Джессика пыталась успокоиться, мыслить разумно, остановить все это сумасшествие, но не могла. Ей хотелось убежать, но его присутствие парализовало ее. Тогда она закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока Энтони не обхватил губами ее сосок, и она посмотрела на его склоненную голову, смущенная своей покорностью.

— Если хочешь, чтобы я прекратил, я прекращу, — он поднял на нее глаза. Его зрачки были расширены, во взгляде читалось желание. Она вздохнула. — Нет, так не пойдет, — произнес он хрипло, выпрямляясь и глядя на нее сверху вниз. Он поднял ее лицо за подбородок, и она обратила на него свой затуманенный взор. — Кровать находится сзади меня, дверь впереди. Так в каком направлении мне идти?

— Я хочу заниматься с тобой любовью, — сказала Джессика. Правдивая простота сказанного ею была оглушающей. Она чувствовала, как эти слова словно гонг звучат в ее ушах. Она обвила руки вокруг его шеи и притянула его к себя, целуя его долгим, жадным поцелуем, в котором была вся ее страсть, сдерживаемая много лет. Она чувствовала непреодолимое желание забыть о своем прошлом и начать все сначала.

Она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и отнес на кровать.

Никаких мыслей о Люси, о Фионе, никаких страшных воспоминаний о былых унижениях. Вообще никаких мыслей.

Она лихорадочно следила за тем, как он разделся, и, как только он лег рядом с ней, повернулась к нему, застонав оттого, что его руки нашли ее груди и он начал ласкать и гладить их, одновременно целуя ее лицо и шею.

Она полностью отдалась сжигающей ее страсти. Его язык играл ее сосками, лизал, дразнил, возбуждал их, в то время как руки нежно гладили ее бедра. Она раздвинула ноги, ожидая, что он опустится ниже, но он не торопился. Он хотел насладиться ею. Он положил ее руку туда, где чувствовал наслаждение сильнее всего.

Его губы дразнили ее соски, а она ласкала его быстрыми резкими движениями руки. Удовольствие волнами прокатывалось по ее телу. То, что началось так неторопливо, набирало темп. Она застонала, когда он раздвинул ее ноги, чтобы исследовать то, что было между ними.

Она поняла теперь, какое разочарование он испытал, когда Люси прервала их ласки у бассейна. Должно быть, его желание было таким же сильным, как сейчас.

Он вошел в нее, и она ждала этого, хотя и не думала, что почувствует взрыв боли, которую сразу же сменил прилив удовольствия. Его движения в ней вызывали у нее блаженство — их тела слились в одно целое.

Господи, думала Джессика, когда они лежали удовлетворенные и успокоенные на кровати, я никогда не испытывала ничего подобного.

— Ты в порядке? — Это было первое, о чем он спросил, и она устало улыбнулась ему.

— Даже очень в порядке. — Она никогда не знала, что обычно люди делают после занятий любовью. На самом деле она вообще ничего не знала о занятиях любовью. Она вспомнила об Эрике и почувствовала отвращение при одной только мысли о нем. — Который час? — спросила она.