Карен Брукс Карен Брукс - Вне времени
— Боже, какая прелесть! Вы… кажется, вы подумали обо всем.
— Я старалась, — проворковала Аврора. — Посмотрите-ка! — Она начала разворачивать крошечные вещицы. — Я заранее знаю, что это будет самый хорошенький малыш на свете, а поэтому он или она заслуживает только самого лучшего!
Но это было еще не все. Аврора открыла второй чемодан и продемонстрировала изысканное постельное белье, отделанные атласом одеяльца и тонкие пеленки с монограммой.
— Я купила это для детской, — сказала она.
— Как мило, — с трудом промолвила Мария. — Я ведь могла об этом позабыть…
Тео бросил на нее угрожающий взгляд, а у Авроры, заметившей это, замерцали глаза.
— А теперь позвольте мне подняться и посмотреть, что вы сделали.
Прежде чем выйти из комнаты, Аврора вынула из второго чемодана завернутый в бумагу предмет. Он был очень большой, бесформенный, и сильно мешал ей подниматься по лестнице. Тео пришлось взять ее за руку и повести за собой.
— Ради бога, что там такое? — с усмешкой спросил он.
— Подожди, увидишь. Это сюрприз… Ой!
— Осторожно, — сказал Теодор и обнял ее за талию.
Мария устремилась вперед, сделав вид, что ничего не замечает.
Наконец Тео открыл дверь комнаты, на которую Мария затратила столько любви и труда. Ковер был светло-желтого цвета, а стены оклеены веселыми детскими обоями. Вдоль стены стояли большие белые шкафы. Мария вошла первой и осмотрела свои владения со вполне объяснимой гордостью. Аврора восхищалась всем подряд, но глаза ее при этом оставались холодными и злыми.
— Прекрасно, Мари. Просто прекрасно, — широко улыбаясь, повторяла она. — Я только подумала… Но, конечно, вы мексиканка и создали мексиканскую детскую, верно? Это очаровательная… очаровательная… — Фраза осталась незаконченной, и понимать ее можно было как угодно.
— Не думаю, что нашего ребенка будет очень заботить разница между американским и мексиканским, — любезно возразила Мария, слегка подчеркнув слово «нашего». — Может быть, вы покажете нам, что в этом свертке? Мы умираем от любопытства, правда, дорогой?
— Конечно. Помочь тебе?
Гостья начала снимать с подарка горы бумаги, под которыми обнаружилась огромная плюшевая черепаха.
— Она будет сидеть на кроватке и ждать малыша, — сказала Аврора. — Давай водрузим ее на место.
Мария стояла позади и следила за тем, как Тео помогает Авроре усадить игрушку. Эти двое были похожи на гордых родителей, устраивающих колыбель их ребенка. Они хорошо смотрелись вместе.
— Как мы ее назовем? — проворковала Аврора.
— Может быть, Бетти? — спросила Мария, пытаясь сохранить хладнокровие.
— Ох, нет, это не подходит… — Я знаю как! Мы назовем ее Хуанита. Как ты думаешь, дорогой, пойдет ей такое имя?
— Любое, какое тебе понравится, — улыбнулся он.
— Значит, Хуанита — с натужной улыбкой промолвила Мария. — Спасибо, Аврора. Прошу прощения, мне надо кое-что сказать Клариссе.
Она долго оставалась внизу, пытаясь справиться с раздражением. Когда был готов десерт, Мария подала его сама. К тому времени Тео и гостья вернулись в столовую. Подойдя к двери, она услышала настойчивый голос мужа.
— Ты не должна работать с этим человеком. Я запрещаю.
— Но что еще я могу? У меня осталась только карьера.
— Не говори так. Я не хочу думать, что ты…
— А вот и я! — сказала Мария, внося поднос. Она лучезарно улыбнулась. — Прошу прощения за задержку.
8
Мария лежала в темноте и считала минуты. С тех пор как муж повез Аврору домой, прошло полночи, а он все еще не вернулся. Она знала, что эта женщина пригласит его подняться в квартиру — их квартиру — и он согласится. Но что потом? Целых пять часов!
Неужели Тео до сих пор ласкает ее совершенное, стройное тело, не обезображенное беременностью, и произносит нежные слова, понятные только им двоим?
Мария зарылась лицом в подушку, пытаясь избавиться от мучивших ее картин. Тело изнывало от предательского желания. Она боролась с собой, приписывая это причудам беременности, но не могла забыть недавний поцелуй. В тот момент ее обожгло пламя. Она никогда не ощущала подобного экстаза в объятиях Макса.
Каждая клеточка томилась по Тео, но Марии принадлежала только его фамилия.
У нее больше не было сил. Мария поднялась, накинула халат и вышла из дома в сад. Сев у фонтана, она зачерпнула пригоршню воды и смочила горящий лоб. Вода охладила кожу, но была бессильна против мучившего ее жара.
Наконец послышался шум подъехавшей к парадному машины и уверенные мужские шаги. Тео направляется к галерее. Должно быть, он заметил, что дверь в сад осталась открытой, и решил узнать, в чем дело.
— Кто здесь? — донеслось из темноты. — Вы, Мари? — Он шел к ней через освещенный луной сад. — Что вы здесь делаете в такой час?
Она пыталась сдержаться, но слова вырвались сами собой:
— Я беспокоилась. Ожидала, что вы вернетесь несколько часов назад.
Тео посмотрел на нее с удивлением.
— Я был уверен, что вы давно спите. Разве вас интересует моя жизнь?
— Интересует. Особенно если вы до утра просиживаете у Авроры. Все знают, кем она вам приходится.
— В самом деле? — Его тон стал язвительным. — И кем же?
— Содержанкой! — выпалила она. — Женщиной, чьи прихоти вы оплачиваете!
— Ну и что? Если я помогаю своей подруге, это мое дело. Я не позволю вам вмешиваться в дела, которые вас не касаются. Зарубите себе на носу!
— А я не позволю, чтобы из меня делали дуру! — мстительно заявила она. — Мы с вами знаем, почему заключили этот брак, но остальным это неизвестно. Люди будут смеяться у меня за спиной, зная, что от меня вы ездите прямиком к любовнице!
— К любовнице? Вы слишком много себе позволяете. Я уже говорил вам, что она мой старый друг. — В его голосе зазвучал металл. — Очень советую вам оставить все как есть.
— А если я не послушаюсь? — нахально спросила она.
Его тон стал угрожающим.
— Надеюсь, что послушаетесь.
— Надеетесь? Или приказываете?
— Можете думать все, что вам угодно, но будет так, как я сказал. Не спорьте со мной и не пытайтесь диктовать мне. Сцены ревности в вашем положении едва ли уместны.
— Ревности? — Кровь хлынула ей в лицо, и Мария обрадовалась, что вокруг темно. — Как вы смеете? Мне все равно, с кем вы спите!
— Да неужели? — саркастически спросил он. — Судя по тому, что вы наговорили за последние несколько минут, никто бы этого не подумал.
— Повторяю, мне не нравится, что вы делаете из меня последнюю дуру!
Он бросил на Марию странный взгляд.
