Любовь на "отлично" - Катерина Ши
— А когда вы поженитесь, то я смогу называть вас мамой?
Собственно, предыдущий вопрос оказался очень даже банальным, а вот этот, от которого я краснею и, почему-то, старательно отвожу взгляд в сторону, заставил мой уставший мозг активно работать. Что сказать ребенку, я совершенно не знала. Да что уж говорить, впервые за столько лет работы с детьми растерялась. Мне задавали много каверзных вопросов и родители учеников, но всегда выкручивалась или отшучивалась, тут же дело довольное серьезное, и сидящий позади меня ребенок ждет конкретного ответа.
— Если в семье появляется новый человек, например женщина, она становится мачехой для ребенка, ну или мамой…
И я не могу выдавить из себя, что буду рада оказаться в их семье, хотя до этого серьезного разговора сводила все в другую сторону. Сейчас же видя в глазах Саши надежду, понимала, она хочет, чтобы я была не просто приходящей и уходящей женщиной отца, а той, с кем можно будет разделить горе и радость, с кем можно будет поговорить по душам, не боясь огласки.
Девочка долго смотрит изучающим взглядом, а у меня мурашки бегут по рукам и ногам, я боюсь, что в моем ответе разочаруются, что от меня отвернутся. Наверное, я даже бы уход Яна пережила, через какое-то время зализала раны и вновь была бодра и весела, но вот Сашка, она ведь уже видит во мне не просто свою учительницу, а нечто большее.
— Хорошо, — неожиданно соглашается девочка, — вы только не затягивайте, а то я котенка хочу, а папа не разрешает…
— И тебе нужны союзники? — поддерживаю разговор, облегченно выдыхая при этом.
— Ага, — смеется, — и сестренка!
Вот же, теперь я еще и воздухов подавилась!
Глава 13
Ян
Я вылетел из машины с одной целью — побыстрее вернуться обратно, поэтому в магазине просто закидываю продукты, которые нравились, не смотря на цену и то, куда их можно использовать. Всеми мыслями был с Кристиной и дочкой, которая в любой момент могла что-нибудь учудить. С другой стороны, она со своим классным руководителем, опасаться нечего, но на сердце все равно было неспокойно. Сашенька любит вести задушевные разговоры и поднимать серьезные темы, даже ее няня, женщины, которая знает дочь фактически с пеленок, не просто терялась, а позорно сбегала, сославшись на дела.
На кассе с ужасом смотрел на три вида тушенки, которые взял лишь потому, что женщина передо мной активно сгребала ее в корзину. Так же среди продуктов оказались шпроты, а ведь не люблю я их совсем, да и дочери никогда пробовать не давал, но факт остается фактом, я нагрузил два пакета ерундой, в надежде, что Кристина что-нибудь сделает со всем этим или скажет, что делать. Естественно додумался купить к чаю сладости, да и сам чай тоже прихватил, сразу несколько видов и вкусов, чтобы всем было приятно сидеть за столом, а не выжимать из себя довольную улыбку.
А когда вернулся в машину, то не мог не заметить изменений в учительнице. Тут явно был сложный разговор, и если дочка счастливо улыбалась и смеялась, залезая своим носиком в пакеты, то Кристина выглядела озадаченной, а уж ее румянец на щеках и нервные дерганные движение говорили сами за себя. Пока не стал ничего спрашивать, но уж дома допрос проведу, сначала у одной все выведаю, потом у другой, только с кого начать? С Сашки?
Но когда подъехали к дому и поднялись в квартиру, все мысли как-то быстро выветрились, а все потому, что мать-то еще не уехала! Да, чемодан был собран и ожидал свою хозяйку в коридоре, но, по всей видимости, она хотела сказать последнее слово, ну и довезти ее должен был, иначе точно не съедет. Однако, это не так страшно, как то, какими словами женщина может встретить девушку, на которую у меня далеко идущие планы. Видимо Саша опасалась того же, ведь что скажет бабушка — никому неизвестно, поэтому дочка обеспокоенно посматривала в мою сторону и натянуто улыбалась. Ребенок ведь, но как тонко чувствует любые изменения!
Груженный пакетами, я не знал, что же сказать и как предупредить учительницу, которая уверенным шагом подошла к входной двери и застыла, когда ее резко открыла моя мама.
Картина маслом, не иначе. Шок у всех, правда, больше всего он отразился на лицах мамы и Кристины. Ну и то, как долго они друг друга рассматривали, стоя по разные стороны двери, уже о чем-то говорит.
— Может, впустишь нас? — возвышаюсь над учительницей и подталкиваю дочку вперед, чтобы как хозяйка, брала инициативу в свои руки. Та, сообразив, что требуется, втянула девушку в квартиру и выдала то, отчего у меня порвался пакет и все продукты рассыпались по полу, а девушка застыла изваянием, смотря при этом на меня.
— Бабуля, знакомься — это Кристина Альбертовна, и если папа быстро подумает головой, то она будет моей мамой, и мы заведем котенка и родим мне сестру!
Кажется, все взрослые люди, находящиеся в одной небольшой комнате, потеряли не только дар речи, но и способность думать и делать хоть что-то. Кристина бледнела с каждой секундой все сильнее, даже заметил, как трясутся ее руки, и она пытается их сцепить в замок. Видел, как глаза матери расширились так, что вот-вот закатятся. Ну и сам, стоя изваянием, напоминал статую.
Пауза затягивалась, а Сашка, что б ее, невозмутимо собирала продукты и понесла их в кухню, напевая какую-то песенку под нос.
— Я, пожалуй, в другой раз зайду, — лопочет Кристина, да только отступать ей некуда, путь перегородил, да и дверь за собой закрыл. Всучил матери второй пакет и быстро стянул с девушки легкий пиджак, пока она не опомнилась и не стала вырываться на свободу. Теперь-то я точно знаю, что никакого допроса не будет, потому что суть разговора ясна. Хотя, мне все же интересно, что ответила учительница?
— А? — произносит мама, рассматривая Кристину, но ничего не добавляет, просто не может. Увы, у меня у самого речевой аппарат отказал, благо хоть голова работает.
— Проходи, — отмираю первым, дожидаясь, когда самая желанная девушка стянет туфельки, аккуратно поставит их у порога и подожмет пальчики с ярко-розовым лаком. Все, товарищи, это был удар ниже пояса, потому что мои глаза прилипли к аккуратным ступням, узким щиколоткам и яркому лаку.
Кристина осторожно ступает по полу, при этом переводя взгляд голубых глаз с меня на дочку, потом на маму, которая не может ради приличия закрыть рот,
