Личное дело майора Воскресенского - Екатерина Аверина
Откидываю голову на широкую твердую грудь. Я знаю, что сейчас произойдет. Я готова. Я хочу, чтобы все случилось именно с ним и сейчас. Более подходящего момента просто не найти. Мы на пике собственных чувств и эмоции.
Его дыхание касается моей щеки. Теплые губы скользят по ней. Пальцы прикасаются к подбородку. Макс поворачивает мою голову в бок и осторожно целует губы.
— У тебя есть всего один шанс сказать мне: «Нет», — выдыхает он. — Я остановлюсь в ту же секунду.
— Только попробуй остановиться, — улыбаюсь и сама тянусь за его губами, чтобы забрать все, что там приготовлено для меня.
Нежность, верность, любовь…
Мы говорим друг с другом прикосновениями, взглядами, дыханием. Его грубоватые, натруженные оружием и тренировками ладони самые родные для меня, самые безопасные.
В каждом поцелуе звучит его: «Я тебя люблю».
Ему проще показать, чем говорить. Я учусь делать так же, вкладывая в свои неопытные, несмелые прикосновения все, чем мне хочется с ним поделиться.
Вся одежда ворохом осыпается нам под ноги. Я задыхаюсь от восторга, разглядывая идеально сложенное мужское тело. Тугие мышцы, твердый пресс, выпуклые крупные вены на руках. Макс дает мне возможность привыкнуть к себе вот такому, открытому, уязвимому, обнаженному во всех смыслах. Его губы приоткрываются в попытке что-то сказать. Накрываю их пальцами и тут же целую прямо поверх них. Убираю руку и прижимаюсь к своему мужчине так близко, чтобы чувствовать его всего.
— Юна… — он хрипит мое имя в горячем жадном поцелуе.
Подхватывает, несет на кровать. Укладывает поверх мягкого покрывала.
— Оно пахнет тобой, — улыбаюсь.
— Тебе нравится?
— Хочу так же… — мои щеки горят, но я не буду от него их прятать. Он все про меня знает.
— Как? — улыбается.
— Пахнуть тобой.
Голова кружится от происходящего. Я слышала, что первый раз — это больно. Мне не больно. Меня утянуло в мир Воскресенского. В его глаза… Там бушует такое… Необузданное, обжигающее. Я плавлюсь в сильных мужских руках. А он продолжает дышать за двоих. У меня не выходит пока иначе.
За окном рассвет, а мы, словно еще не поняли, рассыпаемся яркими звездочками по сумраку комнаты и никак не можем остановиться. Он такой голодный и жадный, что этих звездочек ему мало. Надо еще, и еще… еще…
Его внутренний зверь просыпается. Скалится, впивается зубами мне в ключицу.
— Моя… — рычит он мне в губы, унося нас все дальше и дальше за пределы реальности.
С первыми лучами солнца падает без сил рядом со мной. Его мышцы дрожат. У меня закрываются глаза.
— Все хорошо? — беспокоится, прикасается костяшками пальцев к моей щеке, убирает за ухо влажные пряди светлых волос.
— Конечно, — поворачиваюсь на бок, обнимаю его, устраивая голову на груди. — На мне теперь тоже твой запах.
Смеется, целует меня в макушку, пальцами расчесывает волосы и дышит со свистом.
— Спи, моя девочка. Мне надо уехать.
Перекладывает меня на подушку. Тут же распахиваю глаза, смотрю, как он натягивает штаны на обнаженное тело.
— Макс…
— Спи, — перебивает. — Я замучил тебя, — немного самодовольно улыбается.
Я не против. Ему важно знать, что он шикарен. Это чистая правда.
— Постараюсь вернуться к обеду. Ни шагу отсюда. На территории дома ты в полной безопасности.
— Я буду послушной, — обещаю ему.
— Верю, — жадно целует, кусает за нижнюю губу, перекидывает футболку через плечо и исчезает, оставляя здесь частичку себя.
— Люблю тебя… — произношу в пустоту. Обнимаю его подушку, стараясь сохранить оставленное им тепло. Представляю, что Макс все еще здесь, а я засыпаю на его надежном плече.
Глава 26
Макс
Сашка смеется, разглядывая мой голый торс.
— Ничего не меняется! — фыркает она. — Топай в душ. По глазам вижу, что тебе надо. Где полотенца, знаешь. Скоро будет готов завтрак.
— Спасибо, — улыбаюсь ей.
И чего не так с моими глазами? Смотрю на себя в зеркало в душевой. Сытые, довольные. Ну, как бы да. Все очевидно. Мышцы все еще приятно тянет. Улыбка никак не желает сползать со светящейся рожи. Пипец, я попал. Надо же. Но все. Забрал, присвоил, пометил. Хрен она теперь отвертится от меня. Дёму вот только заберу до тех пор, пока все не уляжется, и будет мне шоколадно.
Смываю с себя пену от геля для душа. Бреюсь одноразовым станком. Мокрые волосы расчесываю пальцами. Одеваюсь. Спускаюсь в столовую.
Пахнет свежесваренным кофе со специями и блинчиками.
— М-м-м… Я дома, — улыбаюсь, стаскиваю один из общей стопки.
— Соскучился? — мне на плечо ложится ладонь друга.
— Есть такое. Не будите Юну, ладно? — прошу ребят.
— Ее реально разбудить после тебя? — ржет Эмиль.
— Я так, на всякий случай, — подмигивая Сашке, тяну из тарелки еще один блинчик.
Быстро перекусив, полностью одеваюсь, прячу ствол под курткой, проверяю мобильник. С собой никого не беру, чтобы не напугать сына. Прошу у Эмиля машину. Кидает в меня ключами, жмет руку, желая удачи.
Выезжаю за ворота. Направляюсь в сторону детского сада. Смотрю на часы. Малой уже должен быть там. Завтрак прошел. Либо у них занятия, либо они гуляют. Не помню деталей расписания.
На улице никого, значит, занимаются в группе. Я есть в списке тех, кто может его забрать, но у моего имени есть пометка — только с разрешения матери. Это очередная мелкая пакость от бывшей жены.
Прохожу
