Селина Дрейк - Сопротивление бесполезно
– Огромное спасибо, Бланш. Тогда давай увидимся где-то через полчаса.
Когда Бланш положила трубку, Рой как раз проходил мимо и на ходу подчеркнуто нейтральным тоном спросил:
– Ну что, договорились?
– Что? О да… – Поникнув, она проследовала за ним в кухню. Глядя, как он снимает кофейник с плиты и кладет кусочки хлеба в тостер, она неуверенно начала: – Рой…
– Да?
Он наполнил две чашки, подвинул одну к ней, сел и твердо посмотрел ей в глаза.
– Ты помнишь, мы говорили о моей квартире… о возможности продажи или…
– Конечно. И ты, насколько я помню, решила продавать.
– Ну, понимаешь… дело в том…
– Да, понимаю. – Он произнес это так холодно и отстраненно, что казалось, весь рвущийся наружу гнев не умещался сейчас в нем. – Ты передумала и вместо того, чтобы продать, уступила ее Джейн. А так как я не был посвящен в твои планы, то, когда она спросила о ключах, я не мог понять, о чем она говорит.
– Так она сказала тебе?
Настроение Бланш, и без того не блестящее, испортилось окончательно. Вопреки очевидному, она надеялась, что Джейн проявит осмотрительность в этом вопросе.
– Да, она объяснила мне, что собирается снять квартиру, – то, что я должен был бы услышать от тебя. – Он вытащил из тостера гренку и, сдерживая ярость, начал намазывать масло. – Сказала, что они с Патриком хотели бы поскорее все тщательно осмотреть перед тем, как въехать.
– Ну, понимаешь…
– О да, я все понимаю. Я понимаю, что, сказав мне о желании продать квартиру, ты затем передумала и решила найти жильца – и все это не говоря мне ни слова.
– Это не совсем так…
– Мне бы хотелось знать, – он прервал ее, не слушая, – откуда эта внезапная перемена планов? Почему ты решила оставить квартиру после того, как сказала, что хочешь продать ее?
– Все было иначе! – Бланш понимала, что в основном он прав, но бес противоречия уже вселился в нее. – На самом деле это ты, ты один настаивал на продаже! Мое мнение для тебя ничего не значило…
– Подобные вопросы обычно решаются сообща, или ты не согласна? – Подчеркнутое спокойствие его тона просто бесило ее. – И кроме того, я все еще жду хоть какого-то объяснения по поводу перемены твоих планов.
– Но это моя квартира! Боже мой, разве я не могу изменить свои планы относительно нее без каких-то особых причин?!
Привыкнув самостоятельно принимать решения, Бланш находила совершенно невыносимой обязанность учитывать мнение кого-то еще. А его неспособность принимать во внимание любую точку зрения, отличную от ее собственной, просто сводила ее с ума.
– Джейн просто спросила, не позволю ли я ей пожить в моей квартире. Моей квартире! – подчеркнула она. – Я выплачиваю за нее кредит уже пять лет, и, несомненно, я вправе…
– О, кто же спорит, что это твоя квартира. Но что бы ты сказала, если бы я заявил, что собираюсь избавиться от своей? Продать все имущество, заложить дом в Провансе? Это ведь мой дом!
Секунду Бланш сидела не двигаясь; ее сердце замерло. Она вдруг осознала, как много Рой стал значить для нее за тот короткий срок, что они провели вместе. Да и дом в Провансе она успела полюбить и считала почти своим…
– Я бы не поверила. Он слишком много для тебя значит.
– Ммм. Очень логично. – Он говорил оскорбленным тоном. – Разумеется, я не стану продавать дом. Но главное – я не стал бы принимать столь важное решение, не посоветовавшись с тобой.
– Ну… у меня нет ни малейшего намерения вступать с тобой в словесные состязания, – совершенно искренне заявила Бланш и направилась к двери. – В любом случае, Джейн и Патрик скоро будут здесь, так что мне лучше одеться…
– Правильно. Когда проигрываешь спор, ищи повод, чтобы удалиться.
– Но я не проигрываю! – Бланш изо всех сил старалась сохранить самообладание. – И я не спорю. Я только прошу тебя не выплескивать свое раздражение на Джейн, когда она придет. Она ни в чем не виновата.
– Я и не намереваюсь этого делать. Меня, признаться, не слишком и интересует эта квартира… о, прошу прощения, твоя квартира. Я просто удивлен, вот и все. Да у меня и времени не будет поговорить с ней: я жду звонка из Финляндии. Очень похоже, что мне придется уехать на несколько дней на следующей неделе.
Бланш огорчилась, услышав это, но в тот же момент почувствовала, что у нее появилась возможность дать сдачи:
– О, спасибо, что хоть сказал мне.
– Не надейся отыграться. Я узнал об этом незадолго до звонка Джейн.
Бланш понимала, что он говорит правду, но ей не хотелось сдаваться так скоро. Поэтому она недоверчиво пожала плечами и отвернулась, намереваясь вернуться в спальню. Но Рой неожиданно преградил ей путь.
– Я всегда говорю тебе правду, Бланш. Согласись, что у тебя еще ни разу не было повода усомниться в этом. – В его словах еще звучал упрек, но Бланш почувствовала, что гнев его начал остывать. – Я прошу тебя об одном: больше не принимай никаких важных решений, не посоветовавшись со мной или, по крайней мере, не проинформировав меня. Еще раз выставишь меня дураком перед своими друзьями – пожалеешь. Обещаю тебе это!
Бланш было очень стыдно. Она понимала, что должна извиниться, и перед кем-то другим сделала бы это легко и без колебаний. Но перед ним… Сознавая, что абсолютно не права, она чувствовала, будто слова застревают у нее в горле. Тем не менее она открыла рот, чтобы произнести несколько примирительных фраз, но прежде, чем она успела это сделать, дверь кабинета закрылась за Роем, не оставив ей шансов на компромисс. Бланш осталась одна с чувствами утраты и разочарования в самой себе, от которых было трудно избавиться и которые еще труднее – объяснить.
Бланш никак не ожидала, что будет так сильно скучать без Роя. Квартира казалась холодной и пустой, безжизненной и заброшенной. Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой. Решив не поддаваться этому чувству, Бланш купила вина и сладостей и устроила для самой себя маленькую пирушку, но плотно закрытая входная дверь все время напоминала об одиночестве. Случайно она услышала веселые голоса студентов на нижнем этаже, но приглушенная вспышка смеха лишь усилила ощущение изоляции.
Как-то ночью Рой позвонил из отеля и сказал, что переговоры о продаже нескольких его сериалов европейским компаниям идут хорошо. Он добавил одну или две фразы о том, что устал и скучает по дому. И Бланш уже была готова сказать, что тоже скучает, что ей плохо без него… Но ее вдруг сковала какая-то странная робость. Она так и не успела ничего сказать ему: кто-то вошел в его номер, и он был вынужден положить трубку.
– Увидимся в четверг, Бланш, – бросил он на прощание.
Чтобы вознаградить себя за долгое одиночество, она решила сделать день его приезда особенным, приготовить торжественный обед, который создаст условия для их примирения. В конце концов, говорила она себе, пролистывая поваренную книгу, они муж и жена и просто обязаны постараться жить в мире. Сейчас ей казалось, что нет никаких причин, способных помешать этому…
