Шейла Дайан - Пляжное чтиво

После короткого рукопожатия и обмена улыбками я покатила свою тележку к фруктам и овощам.

У прилавка с деликатесами мы встретились снова, но там была очередь, а я не могла долго ждать и направилась к кассе.

В течение всего проведенного на побережье месяца мой половой инстинкт вспыхивал каждый раз, когда я садилась у своего туалетного столика, вспоминая, что маленькая красная коробочка с презервативами лежит в ящике за тюбиками помады и коробочками с тенями для глаз, где я прятала ее от Шела. Она могла быть вне поля моего зрения, но я никогда не забывала о ней. Как и об Айре Пресмэне, бойскауте из универсама. Я сунула его визитную карточку как закладку в недочитанную книжку на ночном столике. Каждый вечер перед тем, как выключить свет, я брала книгу в руки, но так и не преодолела страницу с карточкой. Я детально изучила ее, касаясь выпуклых черных букв его имени, как слепая, словно пытаясь узнать что-то о самом человеке. Однажды я даже начала набирать его телефонный номер, но повесила трубку, не закончив набор.

"… Все это кажется теперь таким далеким", — думала я, лежа на пляже в ослабевающей жаре раннего вечера три года спустя. Книга давно куда-то исчезла — я, наверное, отдала ее кому-то. Карточка, очевидно, отправилась вместе с книгой. А что стало с Айрой Пресмэном?..

«Открыв глаза, она увидела его лицо над собой и вспомнила их вторую встречу, которую считала первой. Это было в отделении скорой помощи больницы. Тогда она тоже открыла глаза и увидела темную прядь на лбу и внимательный взгляд, устремленный на нее. Он сказал, что с ней произошел несчастный случай, и кто-то позвонил ему, когда нашли в ее кармане его визитную карточку. Она не узнала его тогда, только локон на лбу показался знакомым.

Теперь, видя его страстное напряженное лицо, она не могла представить, что возможно забыть хоть одну крохотную морщинку. Четыре последних месяца он собирал по кусочкам ее расколотую жизнь, как в ту ночь в госпитале зашивал раны на ее теле, ужасную ночь, если не считать, что она свела их друг с другом. Она закрыла глаза и увидела его таким, каким он был, когда держал ее в объятиях так близко, как ни один другой мужчина. Она физически ощущала его страсть, его близость и цеплялась за него с такой силой, какой не ожидала от себя. И ей казалось, что она парит над ними обоими в захватывающем танце, и затем взрыв, как фейерверк, и мириады сверкающих звезд… тихо падающих на землю, к нему».

… Нет. Это случилось в моей фантазии, в моем последнем романе "Рубец времени", опубликованном в мае. В нем женщина, измученная мыслями о загадочной смерти мужа, попадает в катастрофу: ее сбивает с велосипеда водитель автомобиля и удирает с места происшествия. Женщина полностью теряет память. Ее лечит хирург, с которым она случайно встретилась несколькими днями ранее. Пока он помогает ей восстановить память и вернуться к жизни, они влюбляются друг в друга… и, конечно, находят разгадку тайны.

Вполне вероятно, я никогда не узнаю, что в действительности стало с Айрой Пресмэном.

Ожидая лифт в подвале Башни в половине шестого в тот вечер, я прикрыла глаза, чтобы хоть чуть-чуть облегчить ноющую головную боль, тошноту и усталость.

— Дорогая, с вами все в порядке? — услышала я ласковый голос.

Открыв глаза, я с трудом сосредоточила взгляд на Эмме Чэнкин в кружевном пляжном жакете.

— О да. Все прекрасно, — сказала я, глядя в ее синие глаза.

— Мне на мгновение показалось, что вы нездоровы.

— Просто головная боль, миссис Чэнкин.

— Вам необходимо показаться врачу.

— Да, спасибо.

— Вы знаете, дорогая, моя квартира ведь почти рядом с вашей, так что, если я вам понадоблюсь…

— Большое спасибо, миссис Чэнкин, но правда, я в полном порядке.

— Вчера утром я видела вашего сына. Какой прекрасный юноша! Так приятно видеть здесь молодежь, хотя этим летом я нечасто встречаю его.

— Он живет с друзьями, — объяснила я, пытаясь быть вежливой, но желая только добраться до своей квартиры и встать под очень горячий душ.

— Ему около шестнадцати?

— Восемнадцать.

— О, и уже живет самостоятельно! Современная молодежь…

Двери лифта открылись, и мы вошли внутрь. Я нажала кнопку семнадцатого этажа и прислонилась к медным перилам у задней стены лифта, теперь остро ощущая, как вихляет гироскоп в моей голове.

— И бедная Марджори… Такая трагедия. Вы были знакомы с ней? — спросила миссис Чэнкин.

— Мы только здоровались.

— Понимаю. Я потеряла мужа и трех близких друзей, и бывали дни, когда мне казалось, что Марджори устроит свою жизнь с этим милым доктором Кауфманом. Я видела их вместе, ну, я думаю, что они были вместе несколько раз зимой в выходные. Вы знаете, что жена доктора Кауфмана и муж Марджори…

— Да.

— Кажется, теперь это называется "махнуться", не так ли? Ничего нового, моя дорогая. Просто слова меняются. Мы обычно говорили: что хорошо гусыне, подойдет и гусаку.

Я рассеянно улыбнулась.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Вы выглядите усталой.

— Все прекрасно, миссис Чэнкин. Я немного нервничала в последние дни, вероятно, стресс, — сказала я, не совсем вникая в болтовню миссис Чэнкин о Марджори и Джефри.

— Может, вам следует повидать моего племянника. Он врач… терапевт. Очень квалифицированный и красивый, — миссис Чэнкин оглядела меня с головы до ног. — И к тому же он не женат.

Двери открылись, и мы вышли из лифта.

— Ну, если я решу сходить к врачу…

— Не следует ждать, пока вы совсем разболеетесь. Его кабинет всего в нескольких кварталах отсюда. Он вам понравится. Возможно, вы сходите с ним поужинать. Холостяки вряд ли хорошо питаются. И вам хороший ужин не повредил бы. Вы такая худенькая! Когда достигаешь моего возраста, уже не беспокоишься о весе. Хорошее картофельное пюре гораздо важнее.

— Миссис Чэнкин, у вас чудесная фигура…

Но миссис Чэнкин отмахнулась от моего комплимента.

— Называйте меня Эммой, дорогая. Я чувствую себя моложе, — со смехом ответила она, направляясь к своей двери и вытаскивая из сумочки ключи. — Вы должны заботиться о себе… и знаете, я дам вам карточку племянника прямо сейчас. Зайдемте ко мне на минутку.

Она открыла дверь и пропустила меня в прихожую. Из ящика антикварного секретера она вытащила визитную карточку и вручила ее мне.

— Вы очень добры, — сказала я, беря у нее визитку, и прочитала вслух, проводя пальцами по выпуклому шрифту: — Айра Пресмэн, доктор медицины.

Вернувшись в свою квартиру, я прислонила карточку к бутылке с лосьоном на туалетном столике, сняла купальник и отправилась в душ. Под горячими струями, наполнившими паром ванную, я думала об этом удивительном совпадении. Прошло два года после моей встречи с Айрой Пресмэном… меньше двух часов с момента, когда черный локон Фиори напомнил мне о нем… Некоторые думают, что такие совпадения становятся стержнем сюжета, но невозможны в реальной жизни, однако как раз наоборот: подобные совпадения недопустимы в литературе, но случаются в жизни сплошь и рядом.