Лидия Данкен - Я таких не встречала

— Ты поступил, как последний трус! — с разбегу выпалила Эбби, поражаясь собственной смелости. — Это нечестно!

— О чем ты? Опять поцелуй? По правде говоря, я уже устал повторять тебе одно и то же. Кого ты хочешь обмануть своим упрямством?

— С самого утра я не могу работать, — заявила она, угрожающе скрестив на груди руки. — И наш поцелуй здесь абсолютно ни при чем.

— Что тогда?

— Я раскрыла перед тобой всю душу…

Он растерянно смотрел на нее, все еще не понимая намеков.

— Ну хорошо, — терпеливо продолжила Эбби, усаживаясь в кресло. — Теперь я хочу услышать твою исповедь.

— Исповедь?

— Именно. — Ну почему мужчины не могут понять все с полуслова? — Ты, наверное, считаешь, что я получила колоссальное удовольствие от своих вчерашних признаний? Но, поверь мне, нет на свете человека, который с радостью будет рассказывать о самых болезненных неудачах и разочарованиях в своей жизни!

Задумчиво потирая подбородок, Торн медленно обошел вокруг стола.

— Ты имеешь в виду наш вчерашний разговор о твоем свадебном платье?

— Да! — с вызовом бросила она. — Не думаешь ли ты, что я просто наслаждалась, вспоминая о своем прошлом?

— Теперь я понял, — наконец признался Торн.

— Нет, ты ничего не понял! Иначе не бросил бы меня со своими полунамеками!

— Полунамеками?

— Вспомни, когда ты уходил от меня вчера, ты вскользь упомянул о душевной травме. Почему ты вынудил меня рассказать тебе все до конца, а сам обошелся лишь общими фразами? Где справедливость? — Она уже задыхалась от возмущения.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Вероятно, ты права, — после долгой паузы заговорил он. — Прости.

Эбби вдруг осознала, какую боль причиняет ему своими укорами. Зачем ей понадобилось выяснять с ним отношения? Зачем она вообще пришла сюда?

— Не надо было позволять тебе уйти. И… наверное, женщина, которая предала тебя, так никогда и не увидела твоих страданий. Ты можешь больше ничего не говорить. Прости, если заставила тебя еще раз вспомнить неприятные моменты твоей жизни. — Она вдруг устыдилась собственной черствости и теперь пыталась загладить перед ним свою вину.

— Нет, ты права, — возразил он. — Ты призналась мне в самом сокровенном. И будет нечестно, если мы оставим сейчас все как есть.

— Но мужчинам всегда труднее говорить о своих поражениях. Поверь, я не хотела делать тебе больно.

— Но я хочу рассказать тебе об этом. Так будет справедливо. — Торн улыбнулся какой-то незнакомой, горькой улыбкой, больше похожей на гримасу страдания. — Ее звали Изабелла. Мы познакомились в Испании. Это случилось около пятнадцати лет назад. Мы оба были очень молоды и искренне полюбили друг друга. Я мечтал жениться на ней и увезти в Штаты, но ее семья… Да, ее родители были против нашего брака. Традиции… Они категорически не хотели иметь зятя-иностранца. Изабелле пришлось выбирать между родными, многовековым укладом собственной семьи и молодым американским студентом. Она предпочла мне спокойную жизнь в Мадриде. — Помолчав, Торн добавил: — Теперь, после стольких лет, я знаю, она поступила правильно. Уверен, ей было очень нелегко решиться порвать наши отношения. Она действительно любила меня… Но через несколько месяцев мне сказали, что она вышла замуж. Родители быстро подыскали ей более выгодную, чем я, партию.

— Мне так жаль.

Торн решительно покачал головой, словно стараясь отогнать мрачные воспоминания.

— Прошло уже много времени. И ничего не исправишь. Хотя, обернись все иначе, я не уверен, что она была бы счастлива здесь. Теперь я понял, Изабелла не была создана для жизни в этой стране.

— Но она любила тебя!

— Любила, — согласился он, — но в конце концов долг и традиции взяли верх. Это оказалось для нее важнее наших чувств.

Эбби не знала, что сказать. Сердце ее разрывалось при мысли о разбитой любви этого, казалось, всегда такого удачливого, сильного человека. Однако в глубине души она ликовала, превознося до небес женщину, пожертвовавшую лучшим в мире мужчиной ради спокойной жизни. Ведь поступи Изабелла иначе, кто знает, чем обернулось бы это для нее, Эбби Смолл.

— Больше всего я переживал, что она так быстро вышла замуж, — задумчиво произнес Торн.

— Мик и Джек тоже давно женаты… Мне так кажется. — Эбби прекрасно понимала его душевные муки.

Некоторое время они молча сидели друг против друга, погруженные каждый в свои мысли.

— Надеюсь, мы не собираемся проторчать весь ленч в кабинете, горько оплакивая свою участь? Может, мне все-таки стоит пригласить тебя поесть? — нарушил наконец тишину Торн.

— А я уж думала, что не дождусь, когда ты это сделаешь, — улыбнулась в ответ Эбби. Да, утро прошло просто безобразно, но оставшаяся часть дня обещает быть чудесной! — Мой жизненный опыт подсказывает: никогда не позволяй несчастьям брать над тобой верх.

— У меня есть небольшой сюрприз для тебя, — сказал Торн, открывая перед ней дверь кабинета. С победным видом он похлопал себя по карману пиджака. — Я собирался сообщить тебе позже, но, кажется, лучше сделать это сейчас. — И он показал ей два билета. — Приглашаю тебя на концерт! В одном из отделений выступит популярная рок-группа. Если не ошибаюсь, в твоем романе Стивен и Сибил прошли через нечто подобное?

8

Ленч прошел просто замечательно. Они долго сидели за столиком кафе, разговаривая и смеясь, словно старые хорошие друзья. Еще ни с одним мужчиной Эбби не чувствовала себя так легко и уютно, никогда не была так откровенна и раскованна. Очевидно, ее отношения с Торном окончательно перестали носить чисто деловой характер, но сейчас это ее уже нисколько не пугало.

Все ее опасения и страхи сменились ощущением полнейшей свободы. И надежды!..

Потом они, держась за руки, прогулялись. Сегодня Эбби совсем не раздражали жирные и наглые городские голуби. Они с Торном кидали птицам хлеб, весело наблюдая, как жадно кидаются к их ногам эти попрошайки. Площадь, где они кормили голубей, была до отказа заполнена туристами, пожилыми горожанами, читавшими газеты, многочисленными клерками, обсуждавшими свои важные дела. Но Эбби не замечала всей этой суеты, криков играющих детей. Сейчас для нее существовал лишь один человек на свете — тот, кто шагал рядом с ней и уверенно держал ее маленькую руку в своей сильной ладони.

— Я была единственным ребенком в семье, — торопилась она поведать ему историю своей жизни. — И, наверное, поэтому выросла избалованной. Родители всегда старались оберегать меня от всех забот. Они даже не хотели отпускать меня в Нью-Йорк.