Фрида Митчелл - Огни страстей

Винсент отвернулся от бара и, прищурившись, посмотрел на Нору.

— Как вам нравится мое временное пристанище?

— Временное пристанище? — Нора ухватилась за последнюю фразу, надеясь, что ей удастся избежать ответа.

— Мой настоящий дом — в предместье Лондона, — негромко пояснил он. Двигаясь с ленивой грацией хищника, Винсент пересек комнату, протянул Норе стакан белого вина и опустился на небольшой диванчик напротив ее кресла. Он положил ногу на ногу и откинулся на спинку. — Но я редко там бываю. Дела.

— Понимаю. И вы решили, что разумнее купить квартиру, чем останавливаться в отеле? — спросила Нора, тщательно подбирая слова.

Непринужденная поза Винсента ничуть ее не успокаивала. Наоборот, Нора никогда еще не была такой напряженной. Сидя напротив и внимательно глядя на нее, он казался очень опасным и невероятно привлекательным.

— Совершенно верно. — Винсент улыбнулся, но глаза его была серьезны. — Жить на чемоданах довольно утомительно, а эта квартира прекрасно подходит для моих целей.

Еще бы, очень удобно: фешенебельная резиденция без ненужных атрибутов домашнего уюта, вроде камина или домашних тапочек, которые — упаси Бог! — могли бы ввести гостью в заблуждение. Нора хорошо понимала, почему это красивое, но безликое жилище устраивало такого человека, как Винсент.

И еще одна мысль не давала ей покоя: интересно, сколько раз в этих стенах разыгрывалась пьеса по одному и тому же сценарию?

Винсент кивнул в сторону магнитофона, откуда лились плавные звуки лирической баллады.

— Может быть, вы предпочитаете другую музыку? Джаз? Классику?

— Спасибо, эта мелодия мне нравится. — Ответ прозвучал слишком резко и поспешно, и Нора постаралась говорить мягче. — Интересно, как там Памела?

— Памела? — Глаза Винсента потемнели, став похожими на два блестящих оникса, и в следующее мгновение густые ресницы скрыли от Норы непонятное выражение, промелькнувшее в их глубине. Чуть склонив голову, Винсент повторил. — Памела? Ах да, конечно. Думаю, с ней все в порядке.

Винсент снова посмотрел ей в лицо, и Нора, заморгав, отвернулась. Не хватало еще, чтобы он догадался, что она заговорила о Памеле, потому что хотела разрядить атмосферу, ставшую вдруг пугающе интимной.

Девушка обостренно чувствовала свою уязвимость. Теперь, поняв, что доселе незнакомое, приятное и одновременно пугающее чувство, которое с такой легкостью пробуждал в ней Винсент, нечто большее, чем простое физическое влечение, она пребывала в состоянии, близком к панике. Что делать? Одно неосторожное слово, один неверный взгляд или жест — и Винсент догадается, что она готова упасть к его ногам как спелая груша. Как быть? Нора готовилась к светскому мероприятию, а вместо этого оказалась наедине с Винсентом в его квартире.

— Расслабьтесь, Нора. Разве вы не знаете, что ни один уважающий себя донжуан не потащит даму в постель раньше, чем угостит ее обедом?

— Винсент, это не смешно…

— Это вы мне говорите? — Винсент сухо усмехнулся, перехватив взгляд Норы. Вдруг его лицо, словно высеченное из гранита, смягчилось, и он добавил с удивлением: — Впервые в жизни я не знаю что сказать. Вы совершенно правы, это не смешно.

Нора выпрямилась и застыла. Только не это! Она еще могла бы противостоять откровенной чувственной атаке, явному стремлению подавить ее, подчинить своей воле, но такой Винсент — неуверенный, даже ранимый — был неизмеримо опаснее. Тело Норы охватила предательская слабость, и ей вдруг страстно захотелось подойти к нему и приласкать.

Понимает ли он сам, что творится с женским сердцем, когда под маской сильного мужчины вдруг проглядывают черты заблудившегося мальчика? Ответ напрашивался сам собой: не только прекрасно понимает, но и умело этим пользуется. Он с самого начала честно изложил правила игры. Изменился не Винсент — изменилась она сама.

Нора попыталась принять безразличный вид. Однако пылающие щеки и бешено бьющееся сердце мешали ей сохранить самообладание.

— Винсент, я уже говорила, меня не интересует короткая любовная связь…

— Меня тоже. — Винсент усмехнулся, и в его суровом лице вновь промелькнуло что-то мальчишеское. Норе понадобилась вся ее сила воли, чтобы не броситься в его объятия. — Она не будет короткой, я вам обещаю.

Она хотела бросить на Винсента уничтожающий взгляд, но, как всегда, из этого ничего не получилось. И как волк инстинктивно чует, когда жертва готова сдаться, он понял ее внутреннее состояние.

— Идите ко мне.

Винсент поднялся с дивана одним плавным движением. Лицо его вдруг стало напряженным и одновременно удивительно нежным. Нора невольно тоже встала. Она понимала, что достаточно одного поцелуя, чтобы ситуация вышла из-под контроля, но ничего не могла с собой поделать и шагнула к нему.

— Бедная Красная Шапочка, — насмешливо прошептал Винсент, привлекая ее к себе, — совсем одна в логове большого страшного Волка… — Он вгляделся в широко распахнутые карие глаза. — Нора, ты так прекрасна! Ты красивая, храбрая… в тебе есть все, о чем может мечтать мужчина.

Он склонился к ее лицу и осыпал его нежными поцелуями. Нора закрыла глаза и почти перестала дышать. Но когда Винсент коснулся жаркими губами ее шеи и нежной впадинки за ухом, она застонала от наслаждения, презирая себя, но не в силах сдержаться.

— Это оказалось не так уж отвратительно, правда? — В низком хриплом голосе слышались иронические нотки, но Норе уже было все равно.

В эту минуту она не сознавала ничего, кроме захлестнувшей ее сладостной волны. — Мы можем сделать это медленно, так медленно, как ты пожелаешь.

Когда Винсент без труда раздвинул языком ее податливые губы и впился в рот властным поцелуем, Нора поняла, что последует дальше. Она не могла и не хотела с ним бороться. Будь что будет. Пусть ей суждено провести с Винсентом несколько месяцев, недель или даже дней, но, по крайней мере, когда он уйдет — а это неизбежно случится, — у нее останутся воспоминания, которые будут согревать ее сердце всю оставшуюся жизнь.

Винсент теснее прижал ее к себе, и Нора почувствовала, как он возбужден. Желание было взаимным, она хотела его, жаждала почувствовать в себе его горячую твердую плоть, мечтала заснуть с ним в одной постели и проснуться в его объятиях… Пусть ее счастье продлится недолго, но это все же лучше, чем ничего. Она вдруг поняла, что хочет принадлежать только ему, и никому другому.

— Последние несколько недель я жил с мыслью о тебе, дышал тобой. Ты была со мной даже во сне, — пробормотал Винсент, оторвавшись от ее губ.

Его голос, хриплый от желания, творил с Норой что-то невообразимое. Она еще плотнее прижалась к Винсенту, сплетаясь с ним в страстном объятии. Внутри нее, казалось, разгоралось пламя пожара, руки Винсента путешествовали по ее телу, и там, где они прошли, огонь словно прорывался наружу, опаляя чувствительную кожу.