Люси Гордон - Хозяин райского сада

— Я обожаю, когда он в таком настроении. Помню, как я однажды прогуляла школу и Сэм узнал об этом, но вместо того, чтобы меня отругать, он начал говорить, как было бы здорово убежать и вообще не ходить в школу. Тогда я поняла, как глупо поступила, и решила больше не прогуливать.

— Чего он, собственно, и добивался.

— Разумеется. Он имел на меня огромное влияние. Так что же все-таки произошло?

— Мы немного поболтали, затем он начал задыхаться, и я отнес его в дом.

— О чем вы разговаривали?

— Да так, о всякой ерунде.

Витторио проклинал себя за собственную бестактность. Конечно, он не мог сказать ей, что Сэм хочет сделать его своим наследником, хотя это была всего лишь причуда старика. Однако ему ничего не пришло в голову, кроме как дать уклончивый ответ.

Но, к его облегчению, Эйнджел была вполне удовлетворена и вскоре снова уснула. Витторио задумчиво смотрел на ее лицо. Эйнджел исчезла, оставив вместо себя женщину, не имевшую ничего общего с обольстительной светской львицей. Она ссутулилась, ее черты было искажены горем и отчаянием. Прежде Витторио никогда не видел ее такой, и у него сжалось сердце. Он едва удерживался от того, чтобы не обнять ее, не положить ее голову к себе на плечо.

Витторио не смог устоять перед искушением и поцеловал Эйнджел так нежно, что она даже не проснулась.

Так продолжалось два дня. Все это время Витторио вел себя как ее слуга: приносил ей еду, ездил на виллу за ее вещами, присматривал за Сэмом, пока она спала.

Сэм до сих пор ни разу не приходил в сознание, и по выражению лица его внучки Витторио понял, что она уже готова к неизбежному.

— Как медленно тянется время, — уныло произнесла Эйнджел. — Я, наверное, смогла бы смириться с тем, что он уйдет от нас, только бы он очнулся и поговорил со мной.

— Это для тебя действительно так важно? — спросил Витторио. — Сэм знает, как сильно ты его любишь. Разве не это самое главное?

— Разум подсказывает мне, что ты прав, но мне так бы хотелось последний раз посмотреть в его глаза, услышать его голос…

— Ты пробовала с ним разговаривать?

— Поначалу — да, но все без толку. Дедушка меня не слышит.

— Откуда ты знаешь? Говорят, что слух покидает человека в последнюю очередь. Возможно, он все слышит. Расскажи ему о своем детстве, напомни о том случае, когда ты прогуляла уроки…

Склонившись над Сэмом, Эйнджел час за часом рассказывала ему истории из своего детства, о которых не вспоминала уже много лет.

Время от времени Витторио тихонько выходил, чтобы позволить ей побыть наедине с дедом, но чаще оставался, потому что просто не мог уйти. За эти часы он узнал о ней больше, чем за все время, что они были знакомы. Постепенно перед его взором вырисовывался образ маленькой девочки и старика, который отказался от своей привычной жизни ради того, чтобы сделать ее счастливой. Он увидел Сэма таким, каким он был когда-то: строгим воспитателем, изобретательным остряком, любящим дедом и самым добрым, великодушным чело веком, который когда-либо жил на этом свете. Он понял, почему Эйнджел хотела, пожертвовав своей молодостью, вернуть Сэму долг, сделав так, чтобы он ни в чем не нуждался в последние годы жизни. Неожиданно Витторио осознал: если Сэм умрет, не поговорив с внучкой, ему будет так же больно, как и Эйнджел.

Молодая женщина спала, когда настал долгожданный момент. Увидев, как веки Сэма задрожали, Витторио разбудил ее.

— Эйнджел, проснись!

— Что?

— Взгляни на его лицо…

Затаив дыхание, они оба наблюдали за Сэмом. Наконец старик открыл глаза и пристально уста вился на Эйнджел.

— Сэм, — прошептала она. — Мой дорогой Сэм! Слава богу, ты проснулся.

Витторио вышел, чтобы позвать доктора.

— Проснулся? — пробормотал Сэм.

— Ты несколько дней был без сознания, и я думала, что ты уже никогда не проснешься.

— Где я?

— В больнице в Амалфи.

Долгая пауза.

— Где?

— В Амалфи. Ты же знаешь, теперь мы здесь живем.

Сэм молчал, и Эйнджел поняла, что ее опасения оправдались, и все же она не была готова увидеть пустоту в его взгляде.

— О чем ты говоришь? Кто ты? — недоуменно спросил старик.

— Ты знаешь меня, — обезумев от горя, настаивала молодая женщина. — Я — Анджела! Пожалуй ста, скажи, что ты меня помнишь!

— Но я не знаю тебя. Я никогда не видел тебя раньше. Кто ты?

Витторио, возвращающийся вместе с доктором, услышал, как Эйнджел отчаянно воскликнула: «Сэм!», и, войдя в палату, обнаружил, что она сжимает старика в объятиях. Но Сэм не ответил ей тем же. Его глаза снова были закрыты, а руки неподвижно лежали на кровати.

Рой и Фрэнк вернулись из Англии, чтобы присутствовать на похоронах Сэма, к которому они искренне привязались. На следующий день Эйнджел отвезла их в Амалфи и высадила на автобусной остановке.

— Я так благодарна вам обоим! Я всегда знала, что с вами он в безопасности, и это много для меня значило.

Затем она протянула молодым людям по конверту.

— Небольшая премия, чтобы выразить мою признательность.

Увидев сумму, Рой и Фрэнк удивленно воскликнули:

— Вы уверены? Это большие деньги.

— Ваша помощь стоит гораздо дороже. До свидания.

Витторио ждал Эйнджел в саду.

— У тебя все в порядке? — спросил он. Эйнджел кивнула.

— Пойдем в дом.

Мужчина взял ее за руку, и она обрадовалась, что ей не придется коротать вечер в одиночестве.

— Берта приготовила для тебя что-то особенное.

— Для нас, — с улыбкой поправила Эйнджел. За ужином она весело болтала. Витторио ждал, что они будут говорить о Сэме, но молодая женщина избегала этой темы.

Ее поведение показалось Витторио противоестественным: даже на похоронах она не плакала. Вероятно, Эйнджел решила держать свои чувства под контролем, несмотря на то что она любила Сэма больше всех на свете.

Когда они закончили ужинать, Витторио отнес посуду на кухню. Вернувшись в столовую, он не обнаружил там Эйнджел. Интуиция подсказала ему, что она в комнате Сэма.

Он действительно нашел ее там.

— Я так старалась, хотела сделать как лучше… — печально произнесла молодая женщина. — Я думала о том, как счастливо мы заживем здесь вместе, как я буду о нем заботиться, а он так мало здесь прожил… Дедушка умер, даже не узнав меня. Вот что самое ужасное.

— Но это вовсе не означает, что Сэм действительно не знал, кто ты. Он был тяжело болен.

— Означает! — Эйнджел разразилась слезами, и от ее показного спокойствия не осталось и следа. — Сэм принял меня за совершенно чужого человека, и я не могу с этим смириться.

Витторио обнял ее. Он знал: словами тут не поможешь, хотя и считал нелогичным, что несколько последних минут значат для Эйнджел больше, чем долгие годы счастья.