Кэтрин Гарбера - Красивая, но одинокая

Николь рано встала, приняла душ и ушла. Она не хотела видеть Коннера, потому что снова не знала, как себя вести после того, что произошло.

Прошлой ночью она вошла в роль его любовницы, и это казалось ей так естественно! В какой-то момент она даже начала получать от этого удовольствие, но, когда после секса Коннер неожиданно предложил ей лечь в другой комнате, эйфория испарилась.

Она решила сосредоточиться на позитивных моментах вчерашнего вечера. Несомненной удачей было то, что Коннер ответил на несколько ее вопросов. Пусть не самых сложных, но и это неплохо.

Николь не знала, удалось ли ей ночью хоть немного поспать. Ее разрывали самые противоречивые чувства. Неспешно шагая от метро к издательству, она остановилась посреди тротуара и отправила сообщения Уиллоу и Гейл. Ответ от Уиллоу пришел быстро: та предлагала встретиться через тридцать минут в их любимой кафешке и позавтракать. Гейл написала, что не сможет составить им компанию.

— Итак, в чем дело, подружка? — первым делом спросила Уиллоу, когда они устроились за столиком. — Уже не помню, когда мы в последний раз завтракали в такую рань.

Официант принес поднос с кофе и бутербродами.

Работая журналисткой, Николь привыкла задавать вопросы, даже если люди не были готовы отвечать на них. Сейчас она сама оказалась в таком положении. Наконец она набрала в грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:

— Я согласилась стать любовницей Коннера Макейфи в обмен на интервью.

Уиллоу прекратила жевать. На ее лице отразилось столько удивления и непонимания, что Николь закрыла глаза. Нужно было все-таки сказать как-то по-другому. И наверно, не стоило обрушивать на Уиллоу все сразу.

Молча дожевав бутерброд, Уиллоу накрыла руки Николь своими руками:

— Допустим. Но прежде всего объясни мне, для чего?

— Это единственное условие, при котором он был согласен на интервью.

— Не думала, что он такая сволочь! — Последнее слово Уиллоу практически выкрикнула.

— Нет, все совсем не так. — Николь говорила с трудом. — В общем, тебе известно, что он категорически против общения с журналистами. Поэтому я обманным путем проникла в их особняк на празднование Дня независимости… Там мы познакомились, и…

— И?.. — протянула Уиллоу.

— Он мне безумно понравился.

— Ах вот оно что. Ну, это, по крайней мере, многое объясняет. То есть он предложил тебе переспать, а ты, как настоящая журналистка, согласилась лечь к нему в постель только при условии, что он даст тебе интервью.

— Да, Уиллоу, да… но… понимаешь… — Николь растерялась. Как донести до подруги истинный смысл того, что происходило между ней и Коннером?

— Я все понимаю, малышка, не переживай. В конце концов, чем этот Макейфи отличается от других мужчин, с которыми мы спим, а через неделю удаляем их телефон из списка контактов? За окном двадцать первый век, сегодня это в порядке вещей.

— Тут все по-другому, — возразила Николь. — Он мне по-настоящему нравится, понимаешь?

— Кажется, да, — вздохнула Уиллоу.

— Для Коннера это как раз и есть отношения на неделю. Точнее, на месяц…

— Почему на месяц?

— Так мы договорились.

Уиллоу тихо простонала.

— Этого я и боюсь, Уилл, понимаешь?

— Кажется, да, — повторила та.

— И что мне делать? — спросила Николь в отчаянии. — Прости, что обрушила на тебя свои проблемы, но мне нужно услышать мнение со стороны.

— Успокойся, дорогая. Дай мне подумать. — Уиллоу откусила большой кусок бутерброда и уставилась в окно. — Отказаться от всего этого ты уже не можешь, верно?

— Нет, — кивнула Николь. — Мне нужно это интервью. Росс хочет вынести его заголовок на первую полосу. Ты же знаешь, сколько я к этому шла.

— Знаю, — резко оборвала ее Уиллоу. — Тогда, подружка, действуй по старому проверенному правилу. Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней.

— Я пытаюсь…

— Попроще, милая, не принимай это близко к сердцу.

— Наверное, ты права, — согласилась Николь.

Позавтракав, подруги коротко обсудили последний выпуск «Красивых, но одиноких» и теперь сидели молча. Обе смотрели в окно. Когда официант принес счет, Уиллоу бросила задумчивый взгляд на Николь:

— Обещаешь, что будешь умницей?

Николь вспомнила слова отца, который любил повторять: «Жизнь бросает нас в разные ситуации, не спрашивая, готовы ли мы к ним». Но еще ни разу ей не было так больно, как прошлой ночью, когда Коннер оставил ее одну.

— Не знаю, — только и смогла сказать она.

— Мы можем еще поговорить, если хочешь, я никуда не спешу.

Уиллоу встала из-за стола, подошла к подруге и обняла ее. Николь была искренне благодарна ей за поддержку.

— Спасибо.

— Подруги для этого и нужны, — подмигнула Уиллоу.

Когда они вышли из кафе, Николь подняла руку, подзывая такси.

— И все же будь умницей, — повторила Уиллоу. — Делай только то, что считаешь нужным. Помни, ты заслуживаешь счастья и в личной жизни, и в работе.

Слова подруги еще долго не выходили из головы Николь. Возможно, в случае с Коннером она получила урок от самой жизни. Не всегда можно получить все, как это было в детстве. Во взрослой жизни нужно уметь делать выбор.

Николь готовилась к беседе с Коннером так, будто ей предстояло взять интервью у президента США. Все прямые и косвенные вопросы должны быть готовы и четко прописаны. И еще ей предстоит все время быть начеку. Коннер знает, как отвлечь ее, и тогда еще один день пойдет насмарку.

У нее был пусть сырой, но все же конкретный план действий: нужно вести себя как профессионал, а не как его любовница и тем более не как женщина, с каждым днем все сильнее влюбляющаяся в него. Однако Николь была физически истощена после бессонной ночи, и бесконечные чашки кофе, как назло, не поднимали ни тонус, ни настроение.

Слова Уиллоу по-прежнему эхом отзывались в голове, когда Николь подходила к офису «Мэтчмейкерс, инк.». Интересно, что чувствовала Гейл, когда решилась на участие в шоу? На этот вопрос подруга ответила, что устала быть одинокой. Вполне весомая причина.

Может, то же самое происходит и с Николь? Почему именно сейчас она испытывает ранее незнакомые ей чувства? Может быть, дело не в том, что Коннер идеально подходит ей? Может быть, она тоже устала быть одинокой? Николь хотелось верить, что нет. Тридцать лет — не тот возраст, когда следует отчаянно искать мужчину.

Николь давно заметила, что многие из ее коллег после сорока особенно часто говорят об одиночестве. Где-то в глубине души она решила, что это тот самый возраст, когда нужно остепениться и завести семью. Но случилось так, что Коннер ворвался в ее жизнь сейчас. Причем все произошло стремительно, в тот момент, когда она совершенно не была к этому готова.