Кэтрин Манн - Прыжок через пропасть

Ее рука скользнула по нежному шелку маленького платья. Марианна повернулась к Себастьяну и спросила его в упор:

— Ты хоть когда-нибудь думаешь о ней?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Думал ли он о ней хоть когда-нибудь? Вопрос Марианны обжег его, как удар хлыстом. Он хотел оборвать разговор, но мгновенно взял себя в руки. Нет, если он хочет заново выстроить отношения с Марианной, ему нельзя повторять ошибки. Надо признать, что его позиция в основном и разрушила их брак. Надо выбираться из-под руин.

— Я думаю о ней постоянно, — его голос шел из глубины груди.

Даже если бы он попытался забыть ее имя, он все равно каждый миг думал бы о том, все ли с ней хорошо, как за ней ухаживают, как с ней обращаются — хватает ли ей тепла, света, радости. Хватает ли любви.

Марианна остановилась около детской колыбельки, взялась за нижнюю планку сетки, которую им не суждено поднять, когда девочка подрастет.

— В конце недели ей исполняется год.

— Я помню.

Марианна достала из пакета крошечное розовое платье, расшитое белыми маргаритками по воротничку и краю юбки.

— Я ходила в магазин за подарками для нее. Несколько дней назад.

Она оторвала ярлык и сунула его обратно в пакет.

— Я знаю, что она этого не увидит и не узнает. Но мне так хотелось отпраздновать ее день рождения. Даже без нее.

Следующей была кукла. Ярлык оторван, кукла посажена на постель.

— И я пошла по магазинам…

Она достала набор для купания — розовых, желтых, голубых и зеленых рыбок.

— Я отдам все на благотворительные цели.

— Хорошо. Что ты еще купила?

— Всяких одежек — нарядных и для прогулки. Нагруднички и башмачки.

Она достала плюшевого медвежонка и прижала его к груди.

— И еще я принесла зверюшек из того магазина, где ты всегда заказывал мягкие игрушки.

— Я помню, как мы обсуждали это место.

Марианна тогда выбирала, где праздновать первый день рождения Софи, и магазин мягких игрушек тоже значился в списке.

Она гладила медвежонка, а перед глазами проносились картины прошлого.

— Когда они делали его, то пришили бархатное красное сердечко, чтобы загадать желание.

Ее глаза наполнились слезами и пальцы сжали игрушку.

— И я загадала желание — чтобы она была счастлива и здорова.

Он тяжело вздохнул. В горле встал комок. Он устал сдерживать натиск воспоминаний, защищая сердце от их беспощадного потока.

— Ты убиваешь меня, Марианна.

— Прости.

Она посадила медвежонка в угол колыбели, нежно погладила красное сердечко.

— Мне не стоило так много говорить об этом. Я знаю, ты предпочитаешь не вспоминать о ней.

— Нет, я не об этом, — он наконец решил рассказать ей все без утайки, даже если это оттолкнет ее. — Меня убивает то, что меня не было здесь, когда ее увозили. А я должен был разделить это с тобой.

Она резко развернулась к нему, ее ресницы взволнованно задрожали.

— Но ты ведь тоже страдал, хоть и не показывал этого!

Она была великодушна. Более, чем он мог рассчитывать. Более, чем он заслуживал.

А ведь он всегда хотел сделать ее жизнь проще. И только. Он стиснул пальцы Марианны и повернул к ней свой лэптоп, чтобы она увидела фотографию на рабочем столе. На ней были Марианна, Себастьян и малышка Софи. День ее крещения.

Узнал бы он свою дочь, если бы увидел ее на улице? Он надеялся, что да, но мог и не узнать — младенцы меняются так быстро. К сожалению, даже если бы ему посчастливилось встретить ее на улице, Софи уже не вспомнила бы своих приемных родителей.

— Себастьян, — Марианна обняла его, — ты поддерживал и утешал меня. Иногда по ночам, когда я не могла заснуть, ты разговаривал со мной.

— Господи, я даже не помню. Весь этот период был как вспышка… — он поморщился в поисках нужного слова, — гнева.

— Ты утешал меня, да. Только не позволял мне утешать тебя, — она прижалась лицом к его лицу, и ее слезы увлажнили ему щеку. — Но теперь все позади. Я знаю, что ты тоскуешь о ней. И я знаю, как ранит сама мысль о том, что теперь мы будем любить другого ребенка.

Он легонько коснулся губами ее губ. Руки его покоились на поручнях кресла. Пусть она даст выход своим чувствам, пусть она поплачет над их разбитыми сердцами, если ей от этого станет легче.

Просто поцеловать жену — раньше Себастьян не ценил этой возможности. Пока вдруг не утратил право на эту привилегию. Его жена. Хоть он и не сомневался, что рано или поздно вернет ее, но он чертовски счастлив, что все идет куда быстрее, чем ожидалось. Ему казалось, что придется ломать ее волю, принуждать. А вышло совсем по-другому…

Чем скорее они соберутся под одной крышей, тем лучше для всех троих.

Сидя в машине Себастьяна, Марианна только диву давалась — какая уйма событий обрушилась на них с того момента, как они сбежали с вечеринки.

Кайла сбили — и нашли невредимым.

Ее травма в автомобиле. Их поездка в больницу.

Ночь любви с Себастьяном. Да, она надеется, что сегодня ночью они все-таки вернули любовь. Это был не просто секс.

Он открыл ей свою душу. Этот разговор в детской тоже наполнил сердце Марианны надеждой. Конечно, Себастьян не слишком склонен к задушевным беседам, и он не любит выставлять свои чувства напоказ. Но ее суровый и сдержанный муж нашел силы признаться в слабости, значит, у них есть будущее.

Ее муж. Бывший?

Марианна еще не была готова думать о возобновлении брака. Со дня развода прошло так мало времени. Но она уже не исключала такую возможность. Если он хотя бы будет терпелив с ней, если он выполнит свои обещания…

Себастьян выбрал место на парковке как раз напротив особняка в причудливом стиле. Здесь и располагалось дизайнерское агентство Росса Варда.

— Я заеду за тобой вечером после работы. Сегодня у меня слушание в суде, но этот судья знаменит своей пунктуальностью — никогда не даст прениям затянуться.

Она хотела спросить его, какое дело слушается, но смолчала. Работа — и его, и ее — так часто становилась камнем преткновения в их браке, что лучше не углубляться. По крайней мере, сейчас.

— Я оценила, что ты высвободил вечер от работы!

— Я стараюсь, Марианна.

— И это для меня очень много значит.

Марианна обхватила ладонями его лицо и потянулась поцеловать его. Он так старается. Ей нужно доказать, что она тоже готова пройти свою половину пути.

Его пальцы легли ей на живот и тихо погладили его. Сентиментальность этой ласки растрогала ее. Но на дне души тут же промелькнула тень сомнения — не разыгрывают ли они сценарий прошлого. Они уже начинали этот танец, когда приняли решение об усыновлении. Счастливые улыбки только замаскировали процесс распада, который начался в их семье. И за фасадом показного благополучия все пришло в полное запустение и рухнуло, как только исчез ребенок — единственное оправдание их союза.